Авиатор
Шрифт:
«Мы видели Летчика. Двухметрового роста, с яростными, круглыми глазами».
Так родилась история и начал распространяться слух.
Слухи — вовсе не то, чего хочет человек, если он контрабандист и вор.
Попутный ветер нес Конора к Большому Соленому. Сердце бешено колотилось в груди, кровь вскипала; он понимал, какая опасность ему угрожала.
«Человек идет на неоправданный риск, когда им овладевает лихорадка боя, — когда-то говорил ему Виктор. — Я видел слишком много умных людей, умерших глупой
«Успокойся. Успокойся».
Однако времени, чтобы успокоиться, не было. Ветер внезапно задул порывами, и Конору пришлось сражаться с планером, просто чтобы оставаться в воздухе. Большой Соленый разрастался внизу, как будто земля ринулась ему навстречу. Конор опустил нос планера, чтобы сопротивление воздуха поддерживало его.
В такую ночь, как сегодня, было нетрудно поверить в то, что человеку не дано летать. Конор падал под резким углом, слишком быстро, слишком круто.
«Мне повезет, если я не сломаю ноги», — подумал он и стиснул зубы, готовясь к удару о землю.
Хотя эти бешеные рывки и поцарапанная линза ухудшали обзор, Конор разглядел на мосту Себбер ялик, но, кроме того, заметил и лежащих под прикрытием гребня людей, явно поджидающих его.
«Змеи в траве», — подумал он без тени страха, готовый к сражению.
Он повернул рулёжную планку влево, чтобы упасть прямо среди них. Может, тогда и приземление будет мягче.
Рози пытался скрыться, когда Конор рухнул на него, обеими ногами на плечи. Послышался хруст, и человек с воем покатился по скалистому склону. Остальные вскочили на ноги и окружили Конора. Никто не нападал, пока просто оценивая противника.
«Эти люди не понимают, что я такое со всей этой экипировкой, — подумал Конор. — В их глазах я призрак или какое-то непонятное создание. Однако долго это не продлится. Очень скоро они сообразят, что крылья у меня из ткани, а грудь вздымается от усилий. И тогда они застрелят меня».
А может, и нет. Никто пока не выхватил пистолет, хотя клинки имелись у всех.
«Ну конечно. Тут нельзя открывать стрельбу. Это мгновенно привлечет внимание караульных на Стене, и они бросятся сюда, а эти разбойники здесь явно не ради того, чтобы просто арестовать меня».
Один из пяти оставшихся мужчин сделал шаг вперед, размахивая ножом для колки льда.
— Ода-на-мзы, — сказал он, после чего вынул изо рта кинжал и сплюнул. — Я сказал, отдай нам алмазы, Летчик.
Алмазы! Мешочек, который выпал у него в прошлый раз! Он оставил след.
— Биллтоу… — хриплым от ненависти голосом прорычал Конор.
Тюремный охранник струсил.
— Кто ты? Что имеешь против меня?
«Биллтоу погибнет первым, — подумал Конор. — По крайней мере, этого у меня не отнять».
Его руки молниеносно метнулись к ножнам на бедрах и выхватили две боевые сабли.
— En garde! — воскликнул Конор и ринулся вперед.
Ветер подхватил планер, удлинив его шаги, и Биллтоу, полагавший, что находится на безопасном расстоянии,
Он попытался сделать ответный ход, не единожды испытанный в пьяных драках, — коварный удар сбоку ножом для колки льда, — но каким-то образом его оружие оказалось отброшено в сторону.
— Стыдно, monsieur, — сказал Летчик. — Выходить на бой с кухонным приспособлением!
Конор нанес рубящий удар, его сабля глубоко вошла в бедро Биллтоу. Тот взвизгнул и зажал обеими руками рану, сдерживая хлынувшую из нее кровь. Больше он не представлял собой угрозы.
«Даже сейчас мне не хочется убивать его, — осознал Конор. — На свете есть лишь один человек, которого я могу убить».
Позади послышался шелест: оттуда приближались двое.
«Осторожничают. Странная одежда пугает их».
Неожиданно ветер подхватил крылья, и вдобавок Конор с силой подпрыгнул. Мужчины оказались под ним, и он обрушил на них удары сапог и сабель. Вскоре с обоими было покончено. Нет, он не стал убивать их, но уж точно отбил охоту устраивать засады в лунном свете.
Остались двое. Один трясся, другой осторожно кружил вокруг Конора, дожидаясь удобного момента, выискивая его слабые стороны. Это был Пайк; казалось, он полон решимости не отступать.
— Давай сначала ты, парень. — Он подтолкнул своего товарища в сторону Конора.
Бедняга едва успел вскрикнуть, прежде чем без чувств повалился на землю, сваленный ударом сабельной гарды.
— Только ты и я, Летчик. — Пайк вроде бы беззаботно улыбался, хотя на самом деле внимательно разглядывал Конора, его позу, мускулы, оружие в руках и на поясе. Потом потянулся к пистолету. — К черту! Придется рискнуть с караульными на Стене.
Конор опередил его; миг — и саблю в его правой руке сменил револьвер.
— Караульные могут услышать мой выстрел, а могут и нет, monsieur. Выбор за тобой.
Пайк по-прежнему не собирался отступать, и Конор выстрелил. Пуля просвистела мимо уха. Охранник упал на колени, временно оглушенный, выронив пистолет.
— Предупредительный выстрел. Следующий проделает в тебе дыру.
Пустое. Пайк не мог его слышать. Он зашарил по траве в поисках пистолета.
— Брось пистолет, — сказал Конор. — У меня преимущество перед тобой.
Однако Пайк то ли все еще не слышал, то ли не хотел слышать и вскинул пистолет. Его намерения не оставляли сомнений. Конор выстрелил ему в плечо. Обшитая медью пуля отбросила охранника, визжащего, точно сипуха, на гребень холма.
Выстрелы, крики, и все это ночью! Шум определенно привлечет внимание караульных на Стене. Конор перепрыгнул через гребень и присел позади него на корточки. Наверху на Стене погасли три лампы. По правилам так и полагалось действовать. При первых признаках беспорядка караульные должны были погрузиться во тьму, чтобы не стать мишенью для нападающих. Над Стеной взлетели с полдюжины сигнальных ракет, окрасив залив резким красным светом.