Авиатор
Шрифт:
— И да, и нет.
— Что в лоб, что по лбу!
— Он наш партнер.
— Уже интересно! — Лиза достала из пачки новую папиросу, прикурила от зажигалки. — Значит, он наш компаньон? Ваш или наш?
— Наш, пропорционально доли в доходах.
— Справедливо, — согласилась Лиза. — Что теперь?
— Он хочет с вами встретиться.
— Зачем?
— Наверное, чтобы вас поблагодарить, вы ведь ему жизнь спасли, и не одному ему.
— То есть, правды он мне не скажет?
— Да, Лиза, — терпеливо объяснил Райт, — профессор находит, что это логично и целесообразно. Чем
— Он что, хочет прийти прямо сейчас? — сообразила она, наконец, зачем ей позвонил Райт.
— Да.
— Ох, Иан, вы и настырный, чтоб не сказать худого слова! Ладно, пусть приходит, но дайте мне хоть четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Я, знаете ли, только что из-под душа! И к вашему сведению, шкипер, горячей воды в трубах практически нет. Механик что, заглушил машину?
— Я разберусь, Лиза. Спасибо! Значит, через четверть часа.
Лиза повесила трубку. Прислушалась к ощущениям. К сожалению, если изменения к лучшему и были, то незначительные. Она, впрочем, драматических изменений и не ожидала. Не так скоро.
Лиза посидела немного, готовясь «к рывку», выпила еще коньяка. Подышала носом и, наконец, нашла в себе силы встать. Убрала разбросанную по полу одежду, закрыла дверь в ванную комнату, открыла шкаф.
К обеду было принято выходить «одетым, как следует», то есть в ее случае, это мог быть или «гражданский набор» — юбка, блузка, жакет, — или китель старшего офицера гражданского флота. Райт не поленился, заказал для Лизы несколько комплектов, словно, заранее знал, что она согласится.
«Что ж, пилот, так пилот…»
Лиза надела брюки-галифе цвета бутылочного стекла, — с высоко поднятым широким поясом и не чрезмерно расширяющиеся на бедрах, — белую рубашку, широкие подтяжки, высокие коричневые сапожки на шнуровке и темно-коричневый китель. По идее, выходя к столу, китель следовало застегнуть на все пуговицы до горла, но в приватной обстановке, тем более, у себя «дома» можно было не застегивать. Плотная белая рубашка, надетая на морской тельник и шелковый бюстгальтер, вполне достаточный барьер между нескромными взглядами и ее грудью. Волосы, чтобы не заморачиваться, Лиза заплела в косу. Посмотрелась в зеркало, увидела свои больные глаза, и добавила к костюму круглые металлические очки с дымчатыми стеклами, которые надевала все последние дни при пилотировании днем. Если лететь против солнца, такие очки, конечно, не помогут, но в обычной ситуации — вполне.
В дверь постучали. Что ж, профессор Нольф, как минимум, пунктуален. Неплохое качество, но и не редкое среди нормальных людей.
Лиза открыла дверь, но первой, кого она увидела, была уже знакомая ей темноволосая девушка, а профессор, в свою очередь, стоял за спиной дочери. Сейчас, увидев ее вблизи, Лиза поняла, что Мари Нольф отнюдь не ребенок. Ей было никак не меньше двадцати трёх — двадцати пяти лет. Не больше, но и не меньше. Так что по возрасту девушка находилась скорее ближе к тридцатилетней Лизе, чем наоборот.
— Здравствуйте, Лиза! — поздоровалась с неуверенной улыбкой Мари. Кажется, вид Лизы ее несколько обескуражил, но, может быть, причина крылась в чем-нибудь другом. — Иан сказал, к вам можно обращаться по имени, но сейчас, по правде сказать, я в этом не уверена.
— Оставьте, Мари, — остановила ее Лиза, — проходите, пожалуйста!
— Кристиан Нольф! — представился профессор, входя в салон вслед за дочерью.
— Лиза Браге! — протянула ему руку Лиза.
— Лиза? — переспросил Нольф.
— Елизавета, если вам так больше нравится.
— Элизабет! — кивнул профессор. — Очень приятно!
— Выпьете что-нибудь? — спросила Лиза, подходя к поставцу.
— Меня вполне устроит коньяк, — улыбнулся Нольф, должно быть, заметивший уже бутылку на письменном столе.
— Меня тоже, — поддержала отца Мари, но взгляд ее был прикован к маузеру, лежащему на журнальном столике.
«Вот черт!» — но из-за приступа паники и сильной головной боли Лиза забыла не только про маузер, но и про свой револьвер, небрежно брошенный в кресло и как раз, теперь ставший объектом пристального интереса Мари Нольф.
— Не обращайте внимания! — через силу улыбнулась Лиза и начала разливать коньяк. — Хобби! — бросила она через плечо.
— Лиза, а вы кто? — Лиза обернулась, держа в руках серебряный подносик с наполненными коньяком хрустальными восьмидесятиграммовыми рюмками.
Мари стояла посередине салона и смотрела на фотографический портрет Елизаветы Браге, который Лиза все время держала при себе, чтобы не забывать, какой женщиной была та, кем стала теперь Лиза. На увеличенной черно-белой фотографии капитан-лейтенант Браге стояла на фоне штурмового коча на палубе корабля-матки Ниен. Высокая, в кожаном реглане с погонами и в плоской фуражке авиатора, Елизавета со спокойным достоинством смотрела в объектив фотокамеры.
— А Райт вам что, ничего не сказал?
— Нет, — ответил за дочь профессор Нольф. — Мы как раз спросили, кто вы и где мы сможем вас найти, чтобы поблагодарить, но он просто направил нас сюда. Мы ведь поселились прямо напротив вас. Дверь в дверь. Сказал, дверь напротив, и все.
— Н-да, это мистер Райт, — вздохнула Лиза — все самое интересное оставляет другим!
— Что-то не так? — нахмурилась Мари.
— Все так! — Лиза поставила рюмки на журнальный столик и убрала с него маузер. — Садитесь, прошу вас!
Гости сели в кресла, но брать рюмки с коньяком не спешили.
— Я шеф-пилот «Звезды Севера», — Лиза тоже села и вяла со стола свою рюмку. — Франки называют эту должность мастер-пилот, англичане — главный пилот, но по сути это одно и то же.
— Вы мастер-пилот брига?! — воскликнула Мари, которую слова Лизы застали врасплох.
— Ну, где-то так, — невесело усмехнулась Лиза.
Иногда ей даже нравилось бравировать тем, что она отставной флотский офицер. Случалось, что Лиза вообще забывала, кто она на самом деле. И все-таки, на ясную голову и в «здравой памяти», она все еще помнила, где проходит грань между одной женщиной и другой. И пока эта грань окончательно не стерлась, не любила хвастаться тем, что ей не принадлежит, даже если была вынуждена это делать.