Аврора, или Утренняя заря в восхождении
Шрифт:
другими в небесном салиттере и помогает образовывать и слагать.
114. У тебя и в сем мире немало примеров тому, что стоит только иной
твари или человеку взглянуть на вещь, как она портится вследствие
яда, заключенного в тварях. И напротив, иные люди, а равно также
звери и твари могут звуком голоса или словами изменять
злокачественность вещи и приводить ее к правильному образу.
115. Это есть Божественная сила, которой подчинены все твари:
все, что живет и движется, пребывает в Боге, и Бог сам есть все; и
все, что образовано, образовано из Него, будь то из любви или гнева.
ИСТОЧНАЯ ЖИЛА ГРЕХА
116. И вот когда Люцифер был столь царственно создан, что в его
образовании или сложении взошел в нем дух его, и был весьма
приветливо и любовно принят Богом и утвержден в прославлении,
надлежало ему мгновенно начать свое ангельское послушание и течение
и ходить в Боге (как делал сам Бог), подобно любимому сыну в доме
отца; и он не сделал этого.
117. Но когда родился свет его в сердце и неточные духи его внезапно
были заражены или объяты этим высоким светом, они так сильно
обрадовались, что восстали в теле своем против природного права и
начали качествовать как бы более высоко, гордо и великолепно, нежели
сам Бог.
118. Но тем, что неточные духи так восстали, и так сильно
возликовали друг в друге, и поднялись против природного права, они
воспламенились слишком жестоко, а именно: терпкое качество стянуло
тело слишком жестоко, так что сладкая вода высохла.
119. И могучая и великая светлая молния, взошедшая в зное в сладкой
воде, отчего в сладкой воде возникает горькое качество, терлась с
терпким качеством так ужасно жестоко, как если бы хотела расторгнуть
его от великой радости.
120. Ибо молния была так светла, что как бы невыносима для неточных
духов: поэтому горькое качество так жестоко дрожало и терлось в
терпком, что зной возжегся против природного права, а терпкое
качество иссушило также сладкую воду своим жестким стягиванием.
121. Но качество зноя было так сурово и ревностно, что отняло у
терпкого качества его власть; ибо зной возникает в роднике сладкой
воды.
122. Но так как сладкая вода была иссушена терпким стягиванием, то
зной не мог уже больше вспыхнуть огнем или просиять светом (ибо свет
возникает в тучности воды), но рдел, как раскаленное железо, однако
не докрасна, но еще весьма темное; или как если бы ты бросил в огонь
очень твердый камень и долго продержал бы его в великом жару, он все
еще не стал бы огненным: это оттого, что в нем слишком
123. Таким-то образом зажег теперь зной иссохшую воду, а свет не мог
уже более взойти и разгореться, ибо вода иссохла и была совсем
истреблена огнем или великим зноем.
124. Не в том смысле, будто пожран был поэтому дух воды, обитающий
во всех семи качествах; но качество его или главный источник был
превращен в темное, жгучее и кислое качества.
125. Ибо здесь, на этом месте, получило первое свое происхождение и
начало кислое качество, унаследованное ныне также и сим миром;
какового на небе в Боге вовсе нет по такому образу, а равно и ни в
одном из ангелов: ибо оно есть и знаменует дом скорби и бедствия,
забвение доброго.
126. Когда же это произошло, то неточные духи стали тереться друг в
друге по тому роду и образу, как я поведал выше при описании
седмиричного колеса: ибо так восходят они обычно друг в друге и
вкушают друг друга или же взаимно заражаются друг другом, откуда
возникает жизнь и любовь.
127. Теперь же во всех духах не было ничего, кроме одной только
жгучей, кислой, холодной и жесткой погибели: таким образом, один
злой источник вкушал от другого, отчего все тело стало весьма
яростным, ибо зной враждовал с холодом, а холод -- со зноем.
128. А так как сладкая вода теперь иссохла, то горькое качество
(происшедшее и родившееся от первой молнии, когда возгорался свет)
восстало в теле и прорвалось сквозь всех духов, как если бы хотело
разрушить тело, и неистовствовало и бушевало подобно злейшему яду.
129. И отсюда произошел первый яд, который и нам, бедным людям,
приходится ныне в сем мире раскусывать и через который вошла в плоть
горькая, ядовитая смерть.
130. В этом-то неистовстве и метании рождалась теперь в Люцифере
жизнь, то есть любимый сын его в окружности сердца: какова же была
эта жизнь или каков был милый сын, я предоставляю поразмыслить
разумной душе.
131. Ибо каков был отец, таким стал теперь и его сын, а именно
мрачным, терпким, холодным, жестким, горьким, жгучим, кислым,
смрадным источником; любовь же состояла в горьком качестве, в его
пронзительности и вкусе; и она стала враждою всех неточных духов в
теле надменного царя.
132. Таким образом и звук через пронзительность горького качества,
через зной и иссохшую воду и через терпкое, жесткое качество
поднялся теперь в сердце, в милого нового сына.