Австро-Венгерская империя
Шрифт:
Однако Вильгельм II в роковой день 1 августа 1914 г. вовсе не был так тверд, как может показаться. В последний момент он попытался избежать войны на два фронта, стремясь удержать вне игры не только Англию, но и Францию, и рассуждал о возможности изменить план боевых операций — с тем, чтобы перебросить большую часть войск не против Франции, как предполагал «план Шлиффена», а на восток, против России... Слишком поздно. Колоссальный военный механизм, к созданию которого сам кайзер приложил руку, уже начал жить по своим законам, не всегда подчиняясь воле политиков, даже облеченных высшей властью. Эта особенность нового типа войны, войны тотальной, которой стала Первая мировая, еще не раз проявится в следующие четыре года, и не только в Германии. Что до самого германского императора, то его поведение в дни июльского кризиса отражало всю неуравновешенность и изменчивость натуры Вильгельма: «На самом деле он никогда не желал всеобщей войны. Он хотел усилить позиции своей державы, поднять ее престиж..., но намеревался достичь этого скорее
Лавина покатилась дальше. 2 августа Германия потребовала от Бельгии позволить немецким войскам использовать ее территорию для вторжения во Францию в соответствии с «планом Шлиффена». Тем самым под угрозу был поставлен нейтралитет Бельгии, гарантированный согласно договору 1839 г. пятью великими державами — Великобританией, Францией, Австрией, Россией и самой Германией (Пруссией)! Для Англии такое нарушение бельгийского нейтралитета являлось неприемлемым, поскольку его следствием стал бы выход Германии к Ла-Маншу. В Лондоне скрепя сердце приняли решение: воевать, если немцы не оставят Бельгию в покое. В тот же день центральные державы узнали новость, к которой они внутренне были давно готовы: Италия объявила о своем нейтралитете в начавшейся войне. Формальным предлогом для этого стало объявление Австро-Венгрией войны Сербии, противоречившее оборонительному характеру Тройственного союза.
3 августа Германия заявила, что находится в состоянии войны с Францией. В тот же день Бельгия отказалась удовлетворить требования Берлина. Немецкие войска перешли бельгийскую границу, начались боевые действия. Великобритания, преодолев последние колебания, 4 августа предъявила Берлину ультиматум: войска кайзера должны немедленно покинуть бельгийскую территорию, в противном случае правительство Его Величества объявит Германии войну. Берлин оставил британский ультиматум без ответа, после чего Лондон реализовал свою угрозу. Наконец, в качестве аккордов, завершивших военно-дипломатическую композицию под названием «Июльский кризис», Австро-Венгрия 6 августа объявила войну России; 12 августа Англия и Франция, в свою очередь, объявили войну Австро-Венгрии.
Ровно через полтора месяца после выстрелов Таврило Принципа Европа была охвачена войной, невиданной по масштабам и, как выяснилось четыре года спустя, беспрецедентной по последствиям. Начальник немецкого генштаба X. фон Мольтке-младший писал в те дни своему австрийскому коллеге Ф. Конраду фон Гетцендорфу: «Началась борьба, итог которой определит ход мировой истории на следующие сто
Австро-Венгрия готовилась к войне давно: первые планы совместных операций императорской и королевской армии и немецких войск против России начали разрабатываться еще в конце 80-х гг. XIX в. — впрочем, лишь в самых общих чертах, на случай непредвиденного и нежелательного обострения международной ситуации. По мере изменения обстановки на Балканах в недрах генерального штаба (особенно после того, как его начальником стал Конрад фон Гетцендорф) появились более детальные разработки предполагаемых будущих кампаний против России, Сербии и даже Италии, хотя последняя все еще оставалась партнером Австро-Венгрии по Тройственному союзу!
При этом сотрудничество военных кругов дунайской монархии и Германии становилось все более тесным. В 1906 г. начальником германского генштаба стал Хельмут фон Мольтке, племянник знаменитого фельдмаршала Мольтке, сыгравшего выдающуюся роль в победоносных для Пруссии войнах 1866 и 1870—1871 гг. Мольтке-младший и Конрад тесно сотрудничали, их отношения можно охарактеризовать как дружеские. Мышление генералов было схожим: оба рассматривали политику как продолжение войны иными средствами, ставя с ног на голову известное определение Клаузевица. Оба пытались влиять на принятие ключевых решений монархами и политиками центральных держав, причем Конрад был в этом отношении куда активнее, чем его германский коллега. Оба считали неизбежным столкновение с Антантой и видели залог победы центрального блока в тесном военном сотрудничестве его членов. 22 января 1909 г. Мольтке впервые заверил Конрада, что Германия придет на помощь Австро-Венгрии в случае не только оборонительной, но и наступательной войны — то есть если нападение дунайской монархии на Сербию вовлечет в войну Россию. Это была очень широкая и до сих пор не практиковавшаяся трактовка германо-австрийского союзного соглашения.
Однако германские стратеги видели предстоящую войну иначе, чем австро-венгерские. Мольтке был сторонником «плана Шлиффена», хотя и внес в него некоторые коррективы. В Берлине по-прежнему считали первостепенной задачей быстрый разгром Франции с помощью флангового броска немецкой ударной группировки через Бельгию. Лишь после того, как французская армия будет разбита, Германия намеревалась перебросить значительную часть своих сил на восток, против России. 12 мая 1914 г., во время встречи с Конрадом в Карлсбаде (Карловых Варах), Мольтке сообщил ему: «Мы надеемся покончить с Францией в течение шести недель с момента начала операции, или по крайней мере добиться к тому времени таких успехов, которые дадут нам возможность повернуть основные силы на восток». Это означало, что по меньшей мере полтора месяца австрийцы должны будут воевать с Россией и Сербией самостоятельно, лишь с минимальной поддержкой со стороны Германии.
Такое положение, во-первых, обрекало Австро-Венгрию на оборонительную войну на Восточном фронте (для ведения полномасштабных наступательных операций против России у монархии не хватало сил), а во-вторых, ставило Вену в военную и политическую зависимость от Берлина. События 1914—1918 гг. показали, что именно этот фактор сыграл роковую роль в судьбе государства Габсбургов. Однако заставить немецких стратегов изменить их давние планы ни Конрад, ни кто-либо другой не мог: «план Шлиффена» считался (во многом заслуженно) блестящим произведением военной мысли, дававшим Германии шанс свести к минимуму невыгоды войны на два фронта. В свою очередь, в Берлине были заинтересованы в том, чтобы как можно большие силы австро-венгерской армии оказались брошены в первые дни войны против России, дабы дать возможность Германии быстро расправиться с Францией. Итак, изначально между центральными державами существовали серьезные противоречия: если Германия рассматривала дунайскую монархию на первом этапе войны как союзника, прикрывающего ей тыл в войне с Францией, то Австро-Венгрия, наоборот, хотела, чтобы немцы прикрыли ей тыл, пока она будет воевать с Сербией.
К лету 1914 г. генштаб императорской и королевской армии располагал несколькими оперативными планами будущих военных действий. Один из них, «план Б» (Fall В), вступал в силу в случае локальной войны против Сербии и Черногории, на которую в Вене уповали вплоть до начала августа. На юге, у границ неприятельских государств, развертывалась так называемая «Балканская минимальная группа» (Minimal-gruppe Balkan, MGB) численностью в 10 дивизий. К ней после Начала войны должны были присоединиться еще по меньшей мере 12 дивизий «отряда Б» (B-Staffel). Все эти силы, согласно «плану Б», переходили в наступление на Сербию с севера и запада, с тем чтобы в течение нескольких недель сломить сопротивление сербской армии и добиться победы. Вторая стратегическая разработка — «план Р» (Fall R) касалась войны с Россией. В этом случае B-Staffel должен был быть отправлен не к южным, а к восточным границам монархии, на подмогу уже размещенному там «отряду А» (A-Staffel) численностью до 30 дивизий. Лишь после соединения двух отрядов на русском фронте могли быть начаты локальные наступательные операции.
В действительности Австро-Венгрии с начала августа 1914г. пришлось воевать одновременно как на Балканах, так и в Галиции. «План Б+Р», предусматривавший такую возможность, был, как ни странно, проработан Конрадом и его помощниками хуже всего, хотя именно война на два фронта давно уже представлялась наиболее вероятным вариантом развития событий. В результате, когда 6 августа Австро-Венгрия и Россия оказались в состоянии войны, 2-я австрийская армия под командованием генерала Э. фон Бём-Эрмолли (тот самый «отряд Б») уже ехала на юг, на сербский фронт. Нужно было срочно перебросить ее на северо-восток, в Галицию, однако в генштабе боялись, что столь резкий маневр вызовет хаос на и без того перегруженных железных дорогах прифронтовых областей. Поэтому было принято, мягко говоря, странное решение: 2-й армии дали доехать до сербской границы, после чего она вновь погрузилась в эшелоны и отправилась через всю Венгрию — к границе русской! Эта неразбериха могла бы дорого обойтись монархии, но, на ее счастье, «русский паровой каток» разогревался очень медленно: из-за огромных расстояний и недостаточно густой железнодорожной сети, а также традиционной русской безалаберности мобилизация и переброска войск на фронт шла в России очень неспешно. Русское командование не воспользовалось ошибкой противника.
* * *
Активные боевые действия развернулись в Галиции в 20-х числах августа. Австро-венгерским войскам, левый фланг которых (в русской части Польши) прикрывала небольшая немецкая войсковая группа генерала Куммера, удалось потеснить русских под Красником и Комаровом, но восточнее Львова ситуация складывалась неудачно для австрийцев. К тому же части 2-й армии начали прибывать на галицийский фронт лишь к началу сентября. Возникла угроза выхода 3-й и 8-й русских армий во фланг и тыл наступающим к северу от Львова австро-венгерским частям. Верховное командование монархии (АОК) вынуждено было начать отступление. К середине сентября восточная Галиция находилась в руках русских войск. «Русские нанесли противнику урон в 250 тысяч человек [убитыми и ранеными], взяли 100 тысяч пленных, вынудили австрийцев отступать в течение восемнадцати дней... и причинили австро-венгерской армии, особенно ее офицерскому корпусу, такой урон, от которого она уже не смогла оправиться» (Tuchman, 301). В начале октября АОК решило предпринять новое наступление в Галиции, пытаясь отбить Львов и крепость Перемышль (Пшемысль). Операция не увенчалась успехом, поскольку севернее, в русской Польше, немецкие войска фельдмаршала Гинденбурга и австрийцы генерала Данкля столкнулись с ожесточенным сопротивлением русских войск, которые то и дело переходили в контратаки. Под угрозой флангового прорыва противника австрийское наступление в Галиции было приостановлено. Война приобрела позиционный, окопный характер.