Австро-Венгрия: судьба империи
Шрифт:
ПОДДАННЫЕ ИМПЕРИИ
СТЕПАН РАДИЧ,
борец против монархий
С ранних лет хорват Степан Радич (1871–1928) увлекся политикой. Из-за этого он не закончил образования: по политическим причинам юношу исключали из гимназии, а позднее – из училищ и университетов в Аграме (Загребе) (за сожжение венгерского флага в день визита Франца Иосифа), Праге и Будапеште. Радич был убежденным сторонником хорватской автономии, резко критиковал власти Венгерского королевства за политику мадьяризации. Несколько раз попадал под арест. В 1904 году основал Хорватскую крестьянскую партию. В 1918 году, при распаде габсбургской монархии, Радич скептически отнесся к идее присоединения Хорватии к единому государству под властью сербской династии. Он советовал загребским политикам “не мчаться как пьяные гуси в туман”, а требовать гарантий широкой автономии Хорватии. В 1919 году несколько месяцев вновь провел в заключении. Будучи избранными в парламент королевства, хорватский лидер и его сторонники часто бойкотировали заседания. Радич считал, что сербы подмяли новое государство под себя, а культурные расхождения и политические разногласия с ними не оставляют хорватам иного выбора, кроме независимости. В 1925 году Крестьянская партия, однако, изменила тактику, добившись соглашения с крупнейшей сербской Радикальной партией. Радич ненадолго вошел в правительство. Парламент Королевства сербов, хорватов и словенцев был парализован конфликтами политиков, нередко приводившими к физическим столкновениям. 20 июня 1928 года во время одной из перепалок между депутатами Радич получил смертельное ранение от пули черногорца Пуниши Рачича и через несколько недель скончался. На этот счет имеется патриотическая легенда – в день смерти Радич якобы заявил: “Они могут убить меня, но дух мой бессмертен”. Гибель Радича, ставшего для хорватов символом борца-мученика, привела к еще большему обострению сербско-хорватских отношений. В современной Хорватии Степан Радич является одной из самых почитаемых исторических фигур.
В январе 1929-го, через полгода после убийства Степана Радича, ведущего хорватского политика, король Александр решил излечить государственные проблемы хирургическим вмешательством: распустил парламент, заменил либеральную конституцию авторитарной и начал править единолично. Страна официально стала именоваться Югославией. Оппозицию “королевской диктатуре” возглавили хорваты. За пять лет почти самодержавного правления Александр убедился: авторитарный реформизм не способен разрешить запутанные проблемы его страны. Король начал готовить компромисс с оппозицией, но тут вмешалась судьба: 9 октября 1934 года Александр Карагеоргиевич был убит во время визита во Францию. По верноподданнической легенде, перед смертью монарх прошептал: “Берегите мою Югославию”. История заговора против короля служит иллюстрацией внутренних и международных проблем его королевства: убийцей был болгарско-македонский боевик Владо Черноземский, но в организации покушения участвовали хорватские националисты при содействии венгерских властей и итальянской разведки.
Покушение на короля Александра в Марселе. Фото 1934 года.
В апреле 1941 года королевская Югославия пала жертвой нацистской агрессии. Разорванная на несколько частей, страна превратилась в арену беспощадной борьбы националистов, монархистов, коммунистов, фашистов и сепаратистов самого разного толка. Особенно выделялся жестокостью режим Независимого хорватского государства во главе с Анте Павеличем, развязавший террор против сербов, евреев и цыган. Гражданская война всех против всех на Балканах дополнялась немецкой, итальянской, венгерской и болгарской оккупациями.
В этой кровавой купели была крещена новая Югославия, которую к 1945 году огнем и штыком сплотил Иосип Броз Тито. Его партизанские соединения самостоятельно освободили от нацистов и их союзников большую часть страны. Тито попытался объединить южнославянские народы под коммунистическим знаменем. Колоритный балканский диктатор оказался не столь жесток, как Сталин, но достаточно смел для того, чтобы противостоять советскому лидеру. После ссоры двух Иосифов в 1948 году Тито много лет лавировал между Востоком и Западом, войдя в историю как создатель “югославской модели социализма” и один из лидеров Движения неприсоединения. Его интернациональное государство, впрочем, не было свободным от национальных проблем: сепаратистские настроения то в виде партийной оппозиции, то в форме фронды интеллектуалов или крамольных студенческих кружков возникали в разных югославских республиках и автономных областях, обещая большие проблемы. Под руководством сильного лидера Югославия тем не менее пережила и брожения в среде боснийской исламской интеллигенции, и “хорватскую весну” 1971 года, и всплеск национального самосознания в Словении, и массовое недовольство в косовской автономии. А вот смерти самого Тито Югославия пережить не смогла.
Маршал умер после 35 лет в целом благополучного владычества, оставив после себя федеративную Югославию, выглядевшую довольно зажиточной, относительно, по меркам социалистического лагеря, свободной и по-южному обаятельной. Это благополучие было обманчивым: федерация погрязла в долгах, сотни тысяч ее граждан вынужденно уехали на заработки в Западную Европу. Но главное, живучими оказались демоны национализма. По данным последней в СФРЮ переписи населения 1981 года, только 9 % граждан страны считали себя югославами, остальные выбирали “историческую” этническую идентичность. На Балканах национализм оказался слишком тесно связанным с ненавистью к инородцам и иноверцам. Югославский кровавый цикл повторился: война, вспыхнувшая в 1991 году, длилась более четырех лет; не обошлось без массовых убийств, концлагерей и вмешательства внешних сил. Этот, самый кровавый в европейской истории второй половины ХХ века, конфликт унес, если сбалансировать разные оценки, около 150 тысяч жизней. Последним его аккордом стала кратковременная война в Косове на исходе 1990-х годов, завершившаяся бомбардировками Сербии авиацией НАТО и последующим низложением президента-диктатора Слободана Милошевича.
Ни Габсбургам, ни Карагеоргиевичам, ни Тито не удавалось всерьез и надолго обеспечивать мир на Балканах. Дунайская монархия когда-то пыталась отгородиться от этого неспокойного региона Военной границей, но логикой политики и истории оказалась втянута в балканские дела, из-за неудачи в которых в конечном итоге и потерпела крах. Попытки собрать пестрые народы под одной крышей издавна чередуются на Балканах с периодами распада и вражды. На месте титовской федерации сейчас существуют шесть независимых государств, да еще Республика Косово, самостоятельность которой признается частью международного сообщества. Но одновременно с этим понемногу вырисовываются контуры участия беспокойного региона в общеевропейском проекте. Можно увидеть отблески габсбургского прошлого в том, что две страны, входившие некогда в дунайскую монархию, – Словения и Хорватия – дальше своих южных соседей ушли по этому пути и стали членами ЕС. Быть может, в новом веке границы на Балканах наконец перестанут быть военными.
При восстановлении своей государственности поляки удачно воспользовались хаосом, царившим в восточной части Европы после революции в России и окончания Первой мировой войны. Вождь польской борьбы за независимость Юзеф Пилсудский стремился как можно шире раздвинуть границы своей страны, возрожденной после продлившегося целый век с четвертью небытия. Восточная Галиция оказалась под контролем Варшавы в результате краткой, но жестокой войны между Польшей и провозглашенной во Львове в конце 1918 года Западноукраинской Народной Республикой. В планы Пилсудского входило не только восстановление национального государства, но и создание “Междуморья” – федерации восточноевропейских народов, от Балтии до Украины, политика которых находилась бы под влиянием Варшавы. Пилсудский стремился образовать пояс из буферных государств между Польшей и Россией, против которой он боролся всю свою жизнь террориста-революционера и которую рассматривал как глубоко враждебную польской национальной идее силу – вне зависимости от того, будет ли эта Россия “красной” или “белой”.
Именно такие соображения, по всей вероятности, двигали Пилсудским в 1920 году, когда он заключил союз с потерпевшим несколько серьезных поражений от Красной армии лидером украинских националистов Симоном Петлюрой и начал войну против российских и украинских большевиков. Поляки отразили контрнаступление противника, дошедшего до Варшавы, но им не хватило сил для восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года – а ведь многие в Польше мечтали об этом. Рижский мир 1921 года разделил между Польшей и советскими республиками спорные территории. Львов и вся Галиция, перестав быть австрийскими, вновь оказались польскими, к неудовольствию добивавшихся государственной самостоятельности деятелей украинского движения. Большая часть этнической украинской территории вернулась под контроль Москвы. Программа Пилсудского осталась невыполненной: вместо федеративного объединения народов Восточной Европы на карте Европы возникла многонациональная страна, руководство которой склонялось к лозунгу “Польша для поляков” и ассимиляции национальных меньшинств.
Эта политика завела “вторую Речь Посполитую” в тупик. Со стороны радикальной части украинцев стремления к компромиссу с поляками тоже не наблюдалось. Возникшая в 1929 году Организация украинских националистов развернула в Галиции и других регионах Польши кампанию террора. Наиболее громким стало убийство в 1934 году министра внутренних дел Бронислава Перацкого. Польские власти отвечали репрессиями против украинского населения в целом – достаточно вспомнить печально известные в этих краях “драгонады” [100] 1930 года. Далекими от идеала были в межвоенной Польше и отношения между поляками и другими национальными меньшинствами – немцами, евреями, белорусами.
100
“Драгонады” (фр. dragonnades) – репрессивные действия против неугодных властям групп населения; размещение в районах, где проживает это население, воинских частей, которые массово и умышленно нарушают права местных жителей. Термин восходит к 1681 году, когда Людовик XIV расквартировал отряды королевских драгун на постой в населенных протестантами городах и деревнях Франции. Подобным образом действовало в Восточной Галиции и правительство Польши. Размещенные там войска издевались над украинским населением, проводили массовые порки, совершали поджоги и другие бесчинства. Кампания устрашения, призванная “умиротворить” украинцев, имела обратный эффект, еще сильнее испортив польско-украинские отношения.
Помимо внутренних проблем независимой Польше угрожали внешние противники, в первую очередь Германия и Советский Союз. Руководство “второй Речи Посполитой” стремилось поддерживать с сильными соседями корректные отношения, не сближаясь ни с одним из них. Варшава сделала ставку на договоренности с Парижем и Лондоном, однако в решающий момент, когда нацистская Германия в сентябре 1939 года атаковала польское государство, этот союз не принес Польше спасения. После того как восточную границу страны пересекла Красная армия, чтобы взять под контроль территории, отведенные СССР пактом Молотова – Риббентропа (в том числе Восточную Галицию), четвертый раздел Польши стал реальностью. Героизм польских солдат не спас страну, силы оказались слишком неравными. Жертвами нацистских и советских репрессий стали более шести миллионов жителей Польши.