Автобиография
Шрифт:
Когда узнала Дина, заплакала. И моя беззащитность отразилась в ее слезах. А потом она вынула из кармана семечко подсолнуха. И сказала:
– Возьми.
Я взял. А ее поцеловал в мокрые веки, чувствуя, как земля становится шаткой.
– Зачем ты идешь? – спросила она. Что я мог ответить? Только то, что я должен увидеть многое.
Я слышал, есть дивная птаха,В крутом магаданском краю,Так(Музыка та же)
Сперва я шел пешком. После случилось заскочить на платформу поезда. Вокруг были ветер и деревья. Они переполняли меня и изнутри. Ветер и деревья!
Ветер, деревья и звезды.
В городе, куда я попал, я сразу увидел высоченные стволы. У меня дух захватило. Но, чуть приглядевшись, я понял, что веток-то на стволах нет. Это же просто-напросто столбы.
– Почему? – спросил я у первого встречного.
Чтобы единообразие, – объяснил тот.
– Но ведь столбы – не деревья.
– Деревья. Если подразумевать. Мы подразумеваем.
– А как это делать?
– Конечно, по команде. Команда делится на две части – предварительную и исполнительную. Предварительная – «Подразуме…», исполнительная – «…вать!» Понял?
– Понял.
– Ничего ты не понял! Если бы понял, ответил бы: «Так точно!» Теперь-то понял?
– Теперь-то так точно. Только у меня не получится.
– Будем тренироваться. Становись! Равняйсь! Смир-р-рна! Под зелеными столбами деревья подразуме-е-вать!
Я попробовал. Честно попробовал. Ничего у меня не вышло.
– Не могу, – признался я.
– Не можешь – научим, не хочешь – заставим. Хватит разговоры говорить, продолжим занятия. Равняйсь. Смир-р-рна! Подразуме-е-вать!!!
Я напыжился изо всех сил. Но безрезультатно.
– Столбы, – констатировал я.
– Уклоняться?! – двинулся на меня горожанин. – Да за такое, знаешь, что бывает?
– Я же не виноват, что это – столбы, – сделал я шаг назад.
– Это деревья, понимаешь, деревья, кретин ты этакий?! – фальцетом закричал он, наступая. Вокруг нас уже образовалась недобрая толпа любопытствующих. Горожанин продолжал: – А, обзывая наши деревья столбами, ты наносишь оскорбление всем нам. А мы-то и народ – едины! Понял?
– Так точно!
– Еще издевается! – крикнул кто-то из толпы.
– Чего с ним толковать, на губу его!
– Ишь салаги, распустились совсем, на шею скоро сядут.
– Эт-точно, им только дай волю… Пустите, я ему по роже стукну.
– Позор!
– С наше тут поживет пусть сначала, а потом уж рассуждает. Рассуждать-то мы все умеем.
– Ну можно, я ему по роже стукну?..
… На гауптвахте кормили старой капустой. Сыро было и довольно грустно. А грязно не было: я все время тем и занимался, что ползал по камере с мокрой тряпкой в руках. И все время я про себя пытался подразумевать. Временами казалось, что выходит. А временами – что нет.
Ночью я услышал шелест. Лаэль протиснулся между прутьями:
– Жаль, ты так не можешь. А то бы я тебя вынес. По-моему, сумел бы поднять.
Тут земляной пол камеры зашевелился, набух бугорок, затем он лопнул и из отверстия на свет божий показалась голова Мерцифеля.
– Привет, салага, – осклабился он, – гниешь? Ну-ну, давай. Кое-кому полезно.
– Что ты его дразнишь, – нахохлился Лаэль, – лучше скажи, подземный ход долго копать?
– За месяц управимся. Ну, если ты, чистоплюй, поможешь, тогда быстрее. Поможешь, а?
Лаэль потоптался на месте, не зная, что ответить. Жалко ему было своих белоснежных перышек.
Я спас его вмешавшись:
– Не надо ничего. Будем подразумевать.
– Это как? – хором спросили они.
– А вот так, – я закрыл глаза и скомандовал себе вслух: – Под гауптвахтой другой город подразуме-е-вать!
И у меня получилось. Наверное, оттого, что, проведя столько времени с половой тряпкой в слиянии, я сумел влезть в шкуру жителя этого города. Или оттого, что уж очень мне хотелось быть свободным и путешествовать дальше. В мире столько странного.
Я знаю, на дне океанаЦветет синим цветом цветок,Вожделеть стал его осьминог,Хочет сорвать лепесток.(Музыка та же).
Город встретил меня громадным, писанным белыми буквами по алому полотнищу транспарантом: «ДОСТАНЕМ И ПЕРЕСТАНЕМ!».
– О чем это? – спросил я прохожего.
– Сейчас позвоню и спрошу, – быстро ответил прохожий, и, быстро заскочив в будку таксофона, быстро набрал номер.
– Сейчас приедут и расскажут, – быстро сказал он, выйдя из будки и засеменил дальше.
И правда, не прошло и полминуты, как прямо надо мной затарахтело. Задрав голову, я увидел зависший желтый вертолет с синей полосой по корпусу. Двое задрапированные в серость сползли вниз по эластичной лестнице и обратились ко мне. Хором:
– Пройдемте, гражданин!
Я вспомнил гауптвахту и ответил:
– А в чем дело?
– А не ваше дело, в чем оно! – хором рявкнули серые. – Полезайте, да побыстрее. Энергетика должна быть энергичной.
– …Так-так-так, – постучал ногтем по столу человек, одним глазом глядя на меня, другим – на толстую папку с надписью «Дело». – И вы, значит, утверждаете, что впервые у нас. Пришелец, так сказать. Уж не космический ли? Астрофизика должна бы быть астральной. Ну, что ж, допустим, допустим. И… перепустим.
– А какие у вас деревья? – спросил я.
– А это вам зачем? – насторожился Косой. Даже побледнел. Но, быстро собравшись, заговорил угрожающе: – Исследуете наши, так сказать, ресурсы, значит. Ландшафтом интересуетесь!