Автономное плавание
Шрифт:
Он долго стоял у парадного подъезда училища, не решаясь войти. К кому он, собственно, пойдет? Сейчас все курсанты и преподаватели на практике, на кораблях. Опустели аудитории, умолкли гулкие длинные коридоры, и только где-нибудь в компасном зале одинокий дневальный, скучая, расхаживает вокруг паркетной картушки и пытливо вглядывается в замершие в нишах статуи выдающихся ученых.
Матвей тихо побрел по Одиннадцатой линии. Вот вход в клуб училища. Там на втором этаже - голубая гостиная, картинная
Мать... Он знал ее всего два года. Да, два года, если не считать тех первых трех лет в детстве. Если бы она .дождалась, пока он окончит училище, он увез бы ее с собой, не дал бы ей работать, заставил бы лечиться. Тогда, может быть, все сложилось бы иначе.
Вон то окно на втором этаже. Маленькая уютная комната. Он не был там после смерти матери. Он даже не хотел заходить за ее вещами - их оставила у себя хозяйка. Она же потом принесла ему в училище альбом с фотографиями и перевязанные выгоревшей лентой письма отца...
Им снова овладели грустные воспоминания, он шел, ничего не замечая. Не заметил, как дошел до Первой линии, машинально свернул на нее и опять вышел на набережную. Долго стоял облокотившись о гранитный парапет и глядя в мутную, с жирными пятнами мазута воду. Потом прошел по набережной до Дворцового моста, перешел через него, пересек площадь и через арку Главного штаба вышел к центральной телефонной станции. Отправив Курбатовым поздравительную телеграмму, вышел на Невский. Пестрая толпа подхватила его и понесла...
Была суббота, рабочий день уже закончился, и люди спешили домой. Матвея обгоняли, задевали свертками и сумками, торопливо извинялись, но он ничего не замечал. Только у Казанского собора, очнувшись, подумал: "А куда я иду?" Кроме Сони, у него в этом огромном городе не было ни одного близкого человека. И стоило вспомнить о Соне, как его неудержимо потянуло к ней. Почему он ни разу не написал ей, что с ней сталось за это время? Его охватило нетерпение. Завидев зеленый глазок такси, выскочил на мостовую и загородил машине дорогу.
Соня была дома. Кажется, она ничуть не удивилась.
– А, Матвей. Проходи. - Старательно закрыла дверь и, повернувшись к нему, сказала: - Ну, здравствуй.
Она было протянула ему руку, но Матвей взял ее за плечи, настойчиво притянул к себе и поцеловал. Потом прижал ее голову к груди и ласково погладил ладонью по волосам. Она стояла покорно и тихо, но Матвей чувствовал, что все в ней напряжено. Вот она вздрогнула и легким движением рук мягко отстранила его, сказала:
– Сними тужурку. Жарко.
А через минуту уже совсем спокойно говорила:
– Я только что с работы, у меня беспорядок. Сейчас немного приберу, и мы приготовим чего-нибудь поесть.
Она держалась с обескураживающей непринужденностью. Казалось, они расстались только сегодня утром. Для Матвея это было совсем неожиданно, он думал, что придется объясняться. Но Соня ни о чем не спрашивала, и Матвей был благодарен ей.
Пока она торопливо прибирала комнату, он молча наблюдал за ней. Она осталась такой же, как и восемь месяцев назад.
– У меня сейчас такая сумасшедшая работа, я так устаю, что дома уже ничего не хочется делать.
– Может быть, нам пообедать в ресторане?
– Нет, я уже купила продукты. Если не съесть, все пропадет, жарища-то вон какая. Холодильник я так и не купила.
– Тогда я пойду принесу чего-нибудь выпить. Как-никак завтра наш праздник.
– Да, я и не поздравила тебя.
– Поздравишь завтра.
Она внимательно посмотрела на него.
– Не забудь купить минеральной воды.
– Хорошо.
– И постарайся побыстрей. У меня уже почти все готово.
Матвей снял со стула тужурку, но Соня сказала:
– Подожди-ка. - Она открыла шкаф и, порывшись в нем, достала рубашку. Это была его клетчатая рубашка, он забыл ее тогда. - Надень.
– Спасибо! - Он вложил в это восклицание особый смысл. Она поняла и, прикрыв глаза, кивнула.
Когда он вернулся, стол был уже накрыт. Сели, как обычно, друг против друга. Как бы между прочим Соня спросила:
– Ты надолго?
– На неделю.
– На парад?
– Да.
Больше она ни о чем не спрашивала. Они говорили о том о сем, старательно избегая говорить о себе.
– У нас, пожалуй, прохладнее.
– Да, лето нынче в Ленинграде необыкновенно жаркое. Я уже успела загореть.
– Ты хорошо выглядишь.
– Это комплимент?
– Это правда.
– Давай я еще положу тебе салата. На корабле вас, наверное, не балуют овощами.
– Не очень.
– Сейчас в овощах больше всего витаминов... Наконец он не выдержал:
– Зачем мы говорим обо всем этом? Ведь нам все равно не уйти от тех вопросов, которые мы не решаемся задать Друг другу.
– Что же, ты прав, - грустно согласилась Соня...
Он проснулся от ее взгляда. Когда повернул голову, Соня закрыла глаза и притворилась спящей. Но он сразу понял, что она не спала. Сколько прошло времени? Было еще светло, значит, прошло часа три-четыре, не больше.
Матвей погладил ее по щеке. Соня сразу открыла глаза и улыбнулась. Она послушно отдавала прикосновению его ласкающей руки свои щеки, шею, грудь. Ее волновали эти прикосновения.