Автономное плавание
Шрифт:
– Странно, ветра нет, а качает, - удивилась Лида.
– Это называется мертвой зыбью. Хуже всякого шторма, - вздохнула Люся. У нее уже болела голова и начинало подташнивать. - Теперь оно еще суток двое будет качаться.
Слева до самого горизонта лежало море. Справа тянулась серая неровная гряда скал, у подножья ее скопились густые сумерки, кое-где разрезанные сизыми полосами не то тумана, не то невидимых отсюда бухточек или заливчиков. Солнце пряталось где-то за этой грядой скал, оно вызолотило их вершины, упиравшиеся в спокойную и глубокую синеву неба, на котором плавали островки перистых облаков.
–
– Да. А вообще-то край здесь суровый, вам после юга трудновато будет.
– Ничего, привыкну. Другие живут, чем я хуже? Как говорится, не место красит человека...
Их разговор прервал рассыльный матрос. Он сказал, что их приглашает командующий.
– Какой командующий?
– Флотом. А вы разве не знаете, что он с нами идет? Вон и его флаг на мачте.
На мачте действительно развевался красный флаг с тремя звездочками. Люся раньше не обратила на него внимания, хотя знала, что у каждого из высших морских начальников есть свой флаг. Она не раз слышала выражение: "Корабль идет под флагом командующего такого-то", или "...под флагом командира соединения". У контрадмирала Сливкина был такой же красный флаг, только с одной звездочкой...
Командующий ждал их в верхнем салоне. Это было просторное и уютное помещение, стены его отделаны настоящим красным деревом, стол, сервант, кресла и стулья из гарнитура. Вместо обычных корабельных плафонов на стенах укреплены красивые бра, по два на каждой стене, а над столом - люстра с хрустальными подвесками, которые тихо позванивают при каждом толчке волны.
Стол накрыт, видимо, к ужину, на пять персон. Но пока в салоне был один командующий. Люся сразу узнала его, она видела его раза три или четыре, правда, издали, когда он приезжал в соединение подводных лодок. Он шагнул им навстречу, поздоровался и сказал Люсе:
– Вы, видимо, Стрешнева. - Он пожал Люсе руку. - Простите, не знаю вашего имени и отчества.
– Людмила Ивановна.
– Очень приятно. А вас как зовут?
– Зовите просто Лидой.
– Ну что же, буду звать просто Лидой, кажется, мой возраст позволяет и это. - Командующий улыбнулся. Он действительно годился Лиде в отцы, хотя был еще не стар. Его обветренное лицо уже изрядно исхлестано морщинами, на высоком лбу большие залысины, он тучноват, но, судя по всему, еще крепок. Молодили его глаза: живые, веселые, лукавые.
– Прошу к столу. Усаживайтесь, где вам удобнее.
Они сели слева от него, спиной к двери, и не заметили, когда в салон вошли еще двое: вице-адмирал и капитан первого ранга. Командующий представил их:
– Член Военного совета Федор Иванович Голубев и командир корабля Иван Андреевич Белохатько. - Затем, представив Люсю с Лидой, протянул руку к висевшей над столом груше звонка и сказал тотчас появившемуся в дверях вестовому: - Можно подавать ужин.
Пока вестовой, бесшумно передвигаясь по мягкому ковру, разносил тарелки, Голубев заговорил с Люсей:
– Я вашего мужа хорошо знаю, а вот с вами как-то не удосужился познакомиться поближе, хотя слышал о вас много хорошего.
– Вот как? - удивилась Люся. - От кого же?
– Ну, у нас с вами много общих знакомых найдется, - уклонился от прямого ответа адмирал. - Если я не ошибаюсь, вы по специальности инженер-энергетик?
– Да.
– Это хорошо, значит, вам и на новом месте дело найдется. А у вас, простите, какая специальность? - спросил Голубев у Лиды.
– У меня, собственно, пока ее нет. Учусь в педагогическом.
– И много еще осталось учиться?
– Год.
– Ну, год пролетит быстро, - сказал командующий. - А педагоги везде нужны. Если, конечно, через год вы захотите вернуться сюда.
– А почему это я вдруг могу не захотеть? - обиженно спросила Лида.
– Случается, к сожалению, что после первого знакомства с Севером не возвращаются. Край тут суровый. Да и условий не только хороших, а даже более или менее приличных мы в ближайшее время обещать не можем. Знаете, там, куда вы... едете, - он произнес это "едете" с трудом, видимо, приложив усилие, чтобы не сказать привычное флотское "идете", - там все, как говорится, "начинается с нуля". А с нуля начинать всегда трудно. Это только в песне поется, что кто-то там очень уж хочет, кап Робинзон, "начать с нуля". Так что если у вас есть какие-то романтические иллюзии на сей счет, лучше расстаться с ними сразу. Вам вот Людмила Ивановна может рассказать, как бывает, когда начинаешь все с самого начала. Вы ведь, по-моему, третий раз на новое место переезжаете, Людмила Ивановна?
– Да, третий.
– А я вот на девятнадцатом месте служу. Да и Федор Иванович, наверное, не меньше ездил.
– Нет, я пока на четырнадцатом, - сказал Голубев.
– Еще догоните меня.
– Уже не намекаете ли вы, что пора нам разъехаться? - шутливо спросил Голубев.
– Ну нет, я за вас зубами держаться буду.
– Да, зубы у вас крепкие, - все в том же шутливом топе сказал Голубев и похлопал себя по загривку. - Вот этим местом чувствую.
– Вот-вот, об это самое место я половину зубов и обломал! - Командующий рассмеялся.
Они еще некоторое время весело перебрасывались колкостями, видно было, что у них давно уже сложились добрые отношения и полное взаимопонимание. Но вот Голубев опять вернул разговор в прежнее русло:
– Не страшно вам, Людмила Ивановна, опять ехать на новое место?
– Нет, я, кажется, начинаю привыкать. Вот только по дочери скучать буду.
– Где вы ее оставили?
– У матери, в Синеморске. Лето поживет там, а осенью возьму сюда. Хиленькая она у меня... - И Люся стала рассказывать, как родила Иришку в дороге, как потом, когда они жили у отпускников, каждый месяц, переезжая от одних к другим, Иришка спала в чемодане, как однажды, когда она заболела и ее надо было везти в Мурманск, а сильно штормило, рейсовые катера не ходили, пришлось звонить самому командующему.
– Помните, вы тогда вертолет прислали?
– Кажется, что-то такое припоминаю. А впрочем, не знаю, когда это было.
– Четыре года назад.
– Ну, за четыре-то года у меня сколько подобных случаев было! Все и не упомнишь...
– Я вам потом много раз звонила, хотела поблагодарить, но меня никак не соединяли с вами, только обещали передать вам мою благодарность. Передали?
– Может быть, и передавали. Извините, не помню.
– Я понимаю, у вас и без этого забот хватает.