Авторитет
Шрифт:
– А как же я? – подал голос встревоженный Зуев.
– А ты, – оглянулся Влад. Помолчал многозначительно, словно раздумывая, не избавиться ли, в самом деле, от ненужного и дорогого балласта. – Ты пока свободен. Потом, если потребуется, хвосты подчистишь. Чтобы бабу не подставлять. Я ей обещал.
– А как же… с… ну вы понимаете, – осторожно напомнил капитан.
– Ладно. Пошли со мной, – глухо бросил Невский и, развернувшись, нетвердой походкой направился к выходу. Лицо у него было мокрым от холодного пота, зубы стучали, сердце то и дело сбивалось с ритма. Обмануть отравленный алкоголем и кубинскими сигарами организм не получилось, несмотря на все хваленые гемосорбции. Хотя без вовремя сделанной откачки вообще был бы полный звиздец. Отходняк, похоже, только
Лечебно-оздоровительный центр, где работал профессор Дорош, личный врач семьи Невского, находился на Каменноостровском проспекте, по ходу движения в Сестрорецк. Так что до лепилы, уже поджидающего своего клиента под козырьком центрального входа в стационар, кортеж с правительственными номерами долетел быстро. Понять, как плохо Невскому, можно было уже по внешнему виду появившегося из «БМВ» олигарха. Слов на ветер ни Влад, ни тем более профессор, не бросали. Невский сразу прошел в отдельную палату-люкс, скинул куртку, ботинки, свитер, закатал рукав рубашки и прилег на кровать. Дорош дал выпить пациенту горькие сердечные капли, ругая коллег-наркологов, поставил систему, предупредив, что процедура введения новейшего детоксицирующего французского препарата, появившегося на рынке совсем недавно, займет минимум час. Затем еще часок-другой лучше просто полежать, посмотреть телевизор. Если получится – прикорнуть. И резуль-тат, по заверению профессора, на заставит себя ждать:
– Уверяю, Владислав Александрович, вам станет значительно легче. А к завтрашнему утру – вообще чудненько. Особенно, если прежде чем лечь в постель, примите таблеточку клоназепама. Я дам вам с собой упаковочку. Только условие – спать не менее восьми часов. Иначе действие лекарства не закончится и от недосыпа будет слегка покачивать.
– Боюсь, не получится у меня сегодня ночью отрубиться, – ответил Невский. – Ни с таблеточкой, ни без нее. Есть важное дело. В области. Должок нужно с нехорошего человека получить.
– Ночью? – поднял брови Дорош. – Так срочно?
– Именно. Такие долги лучше получать ночью, – мрачно усмехнулся Влад. Скосил взгляд на профессора. – Как там насчет моей просьбы по поводу анализа крови на ДНК? Егорка вернется через неделю. Надо что-то придумать.
– Все чудненько, – улыбнулся Дорош. – Один анализ уже в лаборатории. Второй, сравнительный, я возьму прямо сейчас. Из вашего пальца.
– Не понял, – Рэмбо, удивленно приподнялся на локте. – Когда это ты, жучара, успел взять Егоркину кровь? Да еще так, чтобы Светка ничего не заподозрила? Я же тебе только в пятницу на ночь глядя задание дал.
– Удачное стечение обстоятельств, не более, – признался врач. – Я в воскресенье с утра, когда вы в пансионате отдыхали, приехал в Комарово, к Игорю Дмитриевичу, тестю вашему. Привез перед командировкой заказанное им в Таиланде новое лекарство от псориаза. Комплексный препарат, включающий в себя мазь и таблетки. Ваша супруга и сы-нишка как раз там были. Они ведь в Пулково собирались, на московский рейс. Егорка носился как угорелый, машину радиоуправляемую по гостиной гонял. И прямо при мне споткнулся, упал и руку о край отопительного радиатора поцарапал. Ничего страшного, не волнуйтесь. Просто содрал кожу. Правда, крови на редкость много получилось для такой ерунды. Я это дело, конечно же, сразу обработал, кровь остановил. Рану смазал, наложил бактерицидный пластырь. А бинт, кровью пропитанный, вместо того чтобы выбросить в мусор, убрал в пакетик, унес с собой и прямиком доставил на Охту, в лабораторию.
– Молодец,
– Если сегодня отвезу сравнительный, то в пятницу уже будет готово.
– Какова вероятность ошибки?
– Сотые, если не тысячные доли процента. Это как с отпечатками пальцев – найти два одинаковых практически невозможно. Недаром суды всех цивилизованных стран принимают результат сравнительной экспертизы ДНК как безусловное основание для вынесения решения об отцовстве. Так что можете не волноваться, скоро вы узнаете правду. Ваш мальчик или не ваш.
– Мой, – тихо произнес Влад, глядя в потолок палаты. – Я это сердцем чувствую.
– Простите за нескромность, но с чего это вы тогда стали сомневаться, не рожден ли Егорка от другого мужчины? – деликатно осведомился Дорош.
– Сорока на хвосте принесла, – фыркнул Рэмбо. Чувствуя, как от вводимого лекарства начинает кружиться голова, он опустил веки. Произнес чуть слышно, одними губами: – Есть в столице, в Москве златоглавой, добрые люди. Все и про всех ведающие. Давай, Карлыч, бери свою пробирку. В пятницу я должен узнать правду. Или я, Влад Невский, действительно мудак, или все эти басни про белого бычка я затолкаю этим тварям глубоко в глотку, вместе с зубами.
Глава 7
СТАВКИ СДЕЛАНЫ, СТАВОК БОЛЬШЕ НЕТ
О трагической гибели Аллы Монро, которую в подъезде на Садовой изнасиловали, а затем задушили какие-то отморозки, Рублевский узнал от Веры в субботу вечером. Лиховцева позвонила ему тотчас после выпуска криминальной хроники и, рыдая взахлеб, сообщила, что ее школьной подружки больше нет на свете. И если бы не их приглашение провести вместе вечер, не визит в казино, то сейчас Алла была бы жива. А так – они выступили слепым орудием в руках жестокой судьбы и доставили ее к месту гибели в то самое время, когда в подъезде караулили свою будущую жертву грязные подонки. Грешно так думать, но, возможно, задержись они в дороге всего на несколько минут, скажем для замены лопнувшего колеса, и на месте бывшей фотомодели оказалась бы совсем другая, чужая женщина. А ни о чем не подозревающая Алла спокойно поднялась бы к себе в квартиру.
Рублевский выслушал Веру молча, дав возможность выговориться. Как мог, успокоил ее, тщательно подбирая слова. Постарался убедить, что они абсолютно ни в чем не виноваты и казнить им себя не за что. Это всего лишь роковое стечение обстоятельств, не более. С каждым может случиться. В любом месте, в любую секунду. Нельзя сказать, что известие о гибели Аллы, с которой он был знаком часов пять от силы, оставило Рублевского равнодушным. Ему было жаль эту красивую и, безуслов-но, умную женщину с грустными зелеными глазами, жаль, как ушедшее теплое лето, на смену которому обязательно придет следующее, как увиденный ночью красочный цветной сон, где он, Рублевский, совсем еще ребенком бежит босиком по влажному от утренней росы полю. Как популярного артиста, о кончине которого с фальшивой скорбью сообщил диктор по телевизору. Подобное чувство периодически посещает любого человека. И в его основе, если уж совсем начистоту, как правило лежит отнюдь не жалость к умершему, как таковая, а горькое сознание конечности всего земного. В том числе и своей собственной жизни.
Успокоившись, Вера сообщила Рублевскому, что хочет связаться с Владом Невским, рассказать ему об их встрече в галерее, а потом попросила пойти вместе с ней на похороны Аллы. Сергей был вынужден согласиться в обход всех особых правил поведения, которых он неукоснительно придерживался с тех пор, как стал штатным исполнителем ФСБ под псевдонимом Хирург. Но разве мог он отказать, бросить ее одну в такой момент, сославшись на службу и необходимость срочной командировки? Нет, Вера, как большинство женщин на ее месте, его просто бы не поняла. И – сто к одному – порвала бы с ним всякие дальнейшие отношения. А терять ее Рублевский не хотел. Поэтому он сознательно пошел на нарушение инструкций.