Ай да сын!
Шрифт:
Лучший агент гестапо Клаус всегда очень тщательно готовился к каждому новому заданию. Он любил свою работу, относился к ней творчески, и всякий раз, когда по его доносу кого-нибудь расстреливали, он испытывал тоже чувство, какое испытывает художник, закончивший новую картину.
На этот раз он заказал гестаповскому костюмеру лагерную полосатую робу самого модного фасона с номером 1912 (год рождения Клауса) и кепку как у Тельмана, потом, надев это, пробежался несколько раз вокруг дома своей очередной жертвы, чтобы было видно,
Все удалось на славу: увидев в дверях Клауса, Шлаг, ни о чем не спрашивая, втащил провокатора в комнату и влил в него весь оставшийся в бутылке коньяк, к сожалению, его оставалось совсем немного, так как пастор Шлаг открыл эту бутылку еще за четверть часа до прихода Клауса.
— Рад! Очень рад вам, дорогой товарищ! — приговаривал пастор Шлаг, потчуя Клауса коньяком. — Вы коммунист?
— Где коммунист?! Кто коммунист?! — подскочил Клаус, нащупывая на боку пистолет, но не найдя его на привычном месте, вспомнил о задании и ответил:
— Я коммунист.
— Вот радость-то! — воскликнул Шлаг, доставая из шкафа продукты. — Кушайте, кушайте, товарищ, а то вас в лагере, небось, совсем не кормили!
— Кто это вам сказал, что в у нас в лагерях плохо кормят? Назовите мне имена и адреса этих грязных провокаторов. Впрочем, вы правы: кормили действительно неважно. А как вы относитесь к фюреру?
— Бесноватому?
— К этому, — Клаус показал Шлагу фотографию фюрера. Тот в ответ молча плюнул на нее и бросил на пол. К сожалению, это никак не отразился на диктофонной записи и Клаус, воспользовавшись тем, что Шлаг отвернулся, поднял фотографию, вытер плевок рукавом и, поцеловав, убрал в карман.
Беседа продолжалась до ночи. За это время Клаусу удалось добиться от Шлага всего, чего требовал Мюллер: Шлаг и в самом деле был тайным пособником коммунистов.
Когда переодетый в сутану своего нового друга Клаус вышел на улицу, перед домом пастора Шлага остановилась машина с берлинским номером.
— Это ты, Клаус? — удивленно спросил Штирлиц, высовываясь из ее окна. — Что это ты тут делаешь?
— Работаю, — гордо ответил Клаус. — Я тут по заданию самого Мюллера.
— Бог в помощь, — покачал головой Штирлиц. — И как успехи?
— Все в ажуре, господин штандартенфюрер. Я тут одного попа расколол. Он, оказывается, тайный пособник коммунистов. У меня и запись при себе, хотите послушать?
— Обязательно послушаю. Молодец, Клаус! Хочешь, до дома подброшу?
— Не знаю, удобно ли.
— Еще как удобно! Садись, нам по дороге.
— Спасибо, господин штандартенфюрер! — удивленно пробормотал Клаус, садясь в машину.
— Не за что, — зевнул Штирлиц, проверяя пистолет. — Может быть, у тебя просьба какая-нибудь есть или семье передать чего-нибудь надо? Ты говори, не стесняйся.
— Отдохнуть хочу. Завтра же попрошусь в отпуск.
«Хорошая мысль,» — подумал Штирлиц и сказал:
— Зачем же завтра? Пиши заявление прямо сейчас, а завтра я сам отдам его Мюллеру, вместе с твоей пленочкой, а ты к тому времени будешь уже далеко отсюда.
— Просто не знаю, как вас благодарить: вы первый, кто обо мне так заботится!
— И последний, — заверил Клауса Штирлиц.
Через полчаса Штирлиц вновь появился перед домом Шлага. Он шел по садовой дорожке, освещая себе путь горящей диктофонной лентой.
Шлаг с трудом держался на ногах после беседы с Клаусом, но Штирлица он сразу узнал.
— Садись, дорогой товарищ! — сказал он, толкая к Штирлицу стул.
— Спасибо, — ответил Штирлиц, забирая у Шлага стул, и тот, лишившись опоры, грузно бухнулся на диван.
— Слушай, Шлаг, — проникновенно заговорил Штирлиц, — выручай: мне тут Центр поручил переговоры сорвать, а Кэт в гестапо забрали и я сижу без связи…
— Без чего сидишь?
— Ну, какая тебе разница? Ты переговоры сорвать сможешь?
— Все в руке божьей, — сказал пастор, поднимая над головой бутылку. — О чем разговор, Штирлиц, конечно смогу.
— Я за рулем, — Штирлиц поспешно прикрыл ладонью подставленный ему стакан, но Шлаг, не обратив внимания, налил ему сквозь пальцы.
— И еще, — сказал Штирлиц, пригубив стакан. — У тебя, я знаю, большие связи, не мог бы ты мне порекомендовать надежного человека: мне связник нужен?
Шлаг отхлебнул из бутылки и, рыгнув, ответил:
— Есть у меня один на примете, такой, что кого хошь свяжет. Профессор Плейшнер. Я тебе напишу адресок.
«Совсем уже не соображает», — с горечью подумал Штирлиц и сказал:
— Не надо мне профессора: работа-то не очень интеллектуальная.
— Слушай, Штирлиц, — пастор Шлаг взял Штирлица за лацкан и хотел притянуть его к себе, но вместо этого притянулся к нему сам и остался стоять, упершись в могучую штандартенфюрерскую грудь советского разведчика. — Слушай, Штирлиц, если ты меня уважаешь, так изволь прислушиваться к моему, ик, мнению: лучшего связальщика, чем профессор Плейшнер ты не найдешь во всем рейхе и в вашем, ик, Советском Союзе.
Шлаг качнулся вбок и, потеряв равновесие, опустился на пол у ног Штирлица. «Ну, если уж он на принцип попер, — подумал Штирлиц, — то не уступит. Надо у него хоть этот адрес взять, пока он еще может говорить». Штирлиц записал адрес профессора Плейшнера и, попрощавшись со своим подвыпившим другом, пошел к машине. А пастор Шлаг допил его стакан и, закутавшись в принесенную Штирлицом сутану, свернулся калачиком под столом и уснул.
Сейчас он спит, но к утру он очухается, и, превозмогая головную боль, начнет выполнение трудной, незаметной и очень нужной для далекой Родины его друга работы.