Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара
Шрифт:
— Не исключено, хотя она настроена рожать. Но вы же понимаете, что в нужный момент я сделаю все необходимое.
И он щелчком отправил недокуренную сигарету во мрак влажной августовской ночи. Ударившись о тротуар, окурок рассыпал сотни искр, разлетевшихся, словно крошечные метеориты. Несмотря на все свое уважение и симпатию к доктору, я никогда не мог понять, зачем он так много курит да еще и разбрасывает окурки.
— Я приготовил для вас кофе в комнате отдыха. Раз уж вы здесь, можете принять душ и взять форму доктора Невилла, у вас почти одинаковые фигуры. И он снова скрылся в недрах больницы.
Оглядев
Решив насладиться кофе, который якобы сварил мне доктор Пол, я обнаружил в кофеварке чуть теплую жидкость, более всего напоминающую обыкновенную воду. Штепсель аппарата был всунут в розетку, в фильтре был кофе, но поскольку он не заварился, я решил, что кофеварка не работает. Мне оставалось лишь принять душ и натянуть хирургическую робу доктора Невилла, Бог даст, нас не перепутают, и меня не попросят вместо него наложить швы на рану или помочь при сердечном приступе.
Выбравшись украдкой за дверь, я заметил знакомую медсестру, регулярно посещавшую нашу ветклинику. Она оказалась настолько любезна, что последующие два часа неутомимо подбадривала меня крепким кофе и рассказами о своих пуделях. Мы обнаружили, что доктор Пол пытался сварить кофе, налив в кофеварку кипяток вместо холодной воды.
— Все его мысли там, с роженицами. За сегодняшнюю ночь ваша уже третья, — медсестра доложила последние новости из родовой палаты и вернулась к рассказу о здоровье своих собак.
Около трех часов ночи она удалилась и вернулась с сообщением, что роды начались. Благодаря крепкому кофе я не уснул и нервничал, сидя на полу под дверью. Наконец, в комнату вошел доктор Пол, на шее у него болталась маска.
— Поздравляю, молодой человек! У вас крупный здоровый мальчик, четыре килограмма триста граммов, — объявил он.
— Как там Ян?
— Все в порядке, однако нам пришлось попотеть, пока мы вытащили младенца наружу, и под конец я решил дать ей наркоз. Можете спуститься в детскую и взглянуть на него, пока он никуда не убежал.
Через минуту я уже во все глаза разглядывал самого крупного из всех младенцев, каких мне доводилось видеть, а медицинские сестры, устроившие настоящий военный совет, охали и ахали над ним, восхищаясь нашим сходством и забрасывая меня вопросами, что ела Ян, выносившая такого крупного ребенка. Из-за лишнего килограмма он выглядел настоящим гигантом на фоне остальных младенцев, и я невольно представил себе крупного мясистого бычка, окруженного мелкими телочками джерсийской породы. Меня чуть не разорвало от гордости. Тут у меня за спиной послышалось поскрипывание колесиков каталки.
— А вот и ваша жена, — сказала одна из медсестер.
Ян лежала под грудой одеял, укутанная до самого носа. Ее волосы были растрепаны, а подбородок заметно дрожал, видно было, как тяжело дались ей роды. Мне показалось, что ее знобит.
— Как ты? — вырвалось у меня.
Ян попыталась открыть глаза, но не смогла, и лишь приподняла брови.
— Родила тебе еще одного сына, — хрипло выговорила она, выдавив слабую улыбку, и снова отключилась.
Вскоре я гордо вышел из дверей больницы и направился домой, намериваясь обзвонить друзей и родственников. В эту минуту из-за сосен на востоке выглянуло солнце, возвещая наступление нового чудесного дня, новой жизни и новых обязанностей. Утром Тому предстояло идти в первый класс, и мне нужно было одеть его как следует.
Я отвез Тома в школу. Потом вернулся в больницу и мы вместе с измученной Ян придумали имя новорожденному, назвали его Милтоном Полом — в честь отца Ян и доктора Пола. Нам казалось, что имена этих славных людей помогут нашему ребенку стать хорошим во всех отношениях человеком, у которого к тому же хватит сил самостоятельно передвинуть холодильник или пианино. В тот день мы мечтали, чтобы у нашего малыша была счастливая, яркая жизнь, чтобы он научился находить общий язык с самыми разными людьми и умел вызывать у них улыбку. Я предвкушал также, что настанет день, когда он сможет обыграть в гольф своего папашу.
Должен отметить, Пол с лихвой превзошел все наши ожидания.
Глава 4
Через несколько дней после рождения Пола я направлялся на одну из ферм взять пробы на бруцеллез у крупного рогатого скота. Внезапно едущий навстречу пикап включил фары и завилял по шоссе — частенько таким способом мои клиенты давали понять, что просят провести консультацию на обочине, либо какой-то добрый самаритянин призывал меня снизить скорость, поскольку впереди у шоссе притаились сотрудники дорожной полиции Алабамы. Я немедленно снял правую ногу с акселератора, «лимит милосердия», отпущенный мне местными блюстителями порядка, давно уже был исчерпан.
Служители закона округа Чоктау всегда с пониманием относились к моей чересчур быстрой езде — многие из них сами держали животных и знали, что у меня имеются веские основания спешить. Поэтому, встречаясь с ними на шоссе, я приветствовал их искренней улыбкой и махал рукой из окна машины точно так же, как это когда-то делал мой отец и все его приятели.
— Никогда не забывай помахать рукой полицейскому! — говорил отец. — Может быть, добрые отношения с дорожным патрулем и не избавят тебя от нотаций, но уж точно никогда не повредят.
Честно говоря, отец учил меня здороваться с каждым, кого я встречу на дороге.
— Не ленись помахать рукой, вдруг это окажется мистер Браун, — частенько повторял он. — С соседями нужно дружить.
Мистер Браун владел банком в маленьком городишке Атмор, к югу от нашей фермы в Теннесси. В те времена сельская жизнь была устроена так, что каждый из жителей стремился поддерживать хорошие отношения с местным банкиром просто на всякий случай.
Местная полиция, помощники шерифа и дорожный патруль всегда отвечали на мои приветствия, а некоторые даже нажимали на клаксон и подмигивали фарами, чтобы придать своему приветствию особое значение. Обычно наша дружба избавляла меня от нотаций, за исключением темного времени суток, когда они не узнавали мой автомобиль.