Айсберг
Шрифт:
— А не могла ли вчерашняя буря смыть красную краску?
— К счастью, нет. Краска содержит хлорид натрия, он проникает глубоко, и, чтобы пятно растаяло, нужны недели или даже месяцы.
— Остается только одна возможность.
— Я знаю, о чем вы думаете, — равнодушно ответил Ханневелл. — Забудьте об этом. Я тридцать лет работаю в тесном контакте с береговой охраной, и не было случая, чтобы эти люди неточно определили положение льда.
— В таком случае кусок льда в миллион тонн испарился…
Питт не закончил фразу: вертолет начал сходить
— Вижу! — воскликнул он.
Питт не ждал приказа: он опустил нос вертолета и направился в ту сторону, куда был нацелен бинокль Ханневелла.
Ханневелл передал ему бинокль.
— Вот, посмотрите и скажите, что мои старые глаза меня не обманывают.
Питт, как жонглер, управлялся с биноклем и приборами, стараясь не выпустить айсберг из поля зрения.
— Красную краску видите? — с тревогой спросил Ханневелл.
— Как клубнику в порции ванильного мороженого.
— Не понимаю. — Ханневелл покачал головой. — Айсберга здесь не должно быть. Согласно всем законам течения и дрейфа, он сейчас должен плыть в девяноста милях на юго-восток отсюда.
Но он был здесь, четко вырисовывался на линии горизонта — массивный ком льда, прекрасно обработанный природой и гротескно испачканный изготовленными человеком химикалиями. Прежде чем Питт опустил бинокль, кристаллы айсберга поймали солнце и отразили его лучи прямо ему в глаза; линзы бинокля усилили их яркость. Временно ослепший, Питт набрал высоту и на несколько градусов изменил курс, чтобы уйти от этого блеска. Прошла почти минута, прежде чем огненные круги перед его глазами побледнели.
И тут Питт неожиданно заметил в воде еле видную тень. Он не успел распознать темную фигуру всего в трех сотнях футов от посадочных салазок — вертолет скользнул над голубыми волнами. До айсберга оставались еще добрых семь миль, когда Питт описал широкий полукруг и направил вертолет на восток, к «Катавабе».
— Что это с вами? — спросил Ханневелл.
Питт не обратил внимания на вопрос.
— Боюсь, у нас незваные гости.
— Вздор! Не видно ни корабля, ни другого самолета.
— Они явились на прием через подвал.
Ханневелл вопросительно поднял брови. Потом медленно опустился на свое место.
— Подводная лодка?
— Подводная лодка.
— Вполне вероятно, одна из наших.
— Простите, док, но вы принимаете желаемое за действительное.
— Значит, русские нас опередили. — Рот Ханневелла дернулся. — Боже, мы опоздали.
— Еще нет. — Питт снова повел вертолет по кругу, на этот раз обратно, к айсбергу. — Мы можем через четыре минуты стоять на льду. Лодке потребуется по меньшей мере полчаса, чтобы добраться до льдины. Если повезет, мы успеем найти то, за чем прилетели, и убраться раньше, чем высадится ее экипаж.
— Я бы на это не надеялся. — Ханневелл говорил не слишком уверенно. — Когда русские увидят, что мы летим на айсберг… они ведь явились сюда не без оружия.
— Я бы очень удивился. На самом деле в распоряжении капитана этой русской субмарины довольно оружия, чтобы в любой миг разнести нас на куски. Но, бьюсь об заклад, он не станет этого делать.
— Что он теряет?
— Ничего. Но станет причиной серьезнейшего международного инцидента. Каждый капитан, стоящий своей зарплаты в рублях, в подобных обстоятельствах был бы уверен, что мы поддерживаем постоянный радиоконтакт со своей базой; мы уже сообщили координаты лодки и готовы при первом же выстреле завопить: убивают! Эта часть Атлантики — наша территория, и капитан это знает. Он слишком далеко от Москвы, чтобы лезть в вышибалы.
— Хорошо, хорошо, — сказал Ханневелл. — Посадите нас. Думаю, лучше получить выстрел, чем еще две минуты просидеть в этом кухонном комбайне.
Питт больше ничего не сказал. Он подвел вертолет к айсбергу и без труда посадил его на ледяную площадку не больше двадцати футов длиной и пятнадцати шириной. Не успели винты замереть, как они с Ханневеллом выпрыгнули из кабины и оказались на безмолвном айсберге, гадая, когда вынырнет русская подводная лодка и что найдут под ледяным саваном, отделяющим их от холодной враждебной воды. Никаких признаков жизни они не видели и не чувствовали. Легкий ледяной ветер касался их щек, но кроме этого не было ничего, совсем ничего.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В полной, напряженной тишине шли минуты. Наконец Питт понял, что готов заговорить. Но его голос оказался напряженным шепотом. «Почему шепотом?» — подумал он.
Ханневелл прощупывал лед в тридцати футах от него; русская подлодка неподвижно лежала на поверхности моря в четверти мили от айсберга. Наконец Питт (его голос по-прежнему звучал словно в тишине кафедрального собора) сумел привлечь внимание Ханневелла.
— Время выходит, док.
Ему все казалось, что его подслушают, хотя русские не могли бы услышать его слова, даже если бы он кричал во всю мочь.
— Я не слепой, — резко ответил Ханневелл. — Сколько еще времени до того, как они сюда доберутся?
— Им надо спустить на воду шлюпку и проплыть четыреста ярдов… минут пятнадцать-двадцать.
— Нельзя терять время, — нетерпеливо сказал Ханневелл.
— Что-нибудь есть?
— Ничего! — ответил Ханневелл. — Корабль, должно быть, вмерз глубже, чем я думал. — Он снова погрузил щуп в лед. — Он здесь, должен быть здесь. Корабль длиной сто двадцать пять футов не может просто исчезнуть.
— Береговая охрана не видела корабль-призрак?
Ханневелл помолчал, поправляя очки.
— Можно обмануть глаза ледового патруля, но не их радары.
Питт придвинулся к открытой дверце вертолета. Он посмотрел на Ханневелла, потом на лодку, а мгновение спустя уже всматривался в бинокль, разглядывая крошечные фигуры, выбиравшиеся из люков низко сидящей в воде субмарины и торопливо бежавшие по залитой водой палубе. Не прошло и трех минут, как была спущена шлюпка на шесть человек и в нее села группа людей с автоматами.