Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»
Шрифт:
И теперь Август вдруг пошел своей дорогой. Что если и остальные поступят также?!
Айседора скосила глаза в сторону Элизабет. Сестре двадцать восьмой год, нет, Элизабет не выйдет замуж, она свыклась с мыслью, что жизнь будет посвящена искусству и семье, их семье. Раймонду двадцать три года, но все его помыслы устремлены к Элладе, выучил древнегреческий, постоянно цитирует стихи, на девушек не смотрит совсем.
Ее вздохи услышала Элизабет, зашептала:
– Ты не спишь, Дульси? О чем ты думаешь, жалеешь Августина или эту Сарру? Не жалей, она хищница,
Айседора подумала:
– Видела бы ты эту «хищницу»!
Но сказала другое (не хотелось выглядеть слабой):
– Думаю, где бы раздобыть денег. Накопить не удастся.
И снова Айседора взяла все на себя. Уже понятно, что мать уже не может давать уроки, возраст не тот, здоровье пошаливает. Элизабет, как бы ни старалась, столько не заработает, даже если увеличит число учеников в пять раз. Раймонд больше занят теоретическими спорами, чем делом. И Айседора отправилась по домам тех, у кого она танцевала.
– Миссис Т., вы слышали о пожаре в «Виндзоре», уничтожившем половину отеля? Мы как раз жили там. Да, остались без всего, буквально на улице. Вы не могли бы одолжить в качестве помощи некоторую сумму?..
Сказано двояко: в качестве помощи и одолжить. Попробуй разбери просит пожертвовать или в долг. Айседора еще рассказала о героизме сестры, хладнокровно спасавшей своих учениц, а не семейное имущество. Миссис Т. кивала, ахала и подписала чек…
Айседора выпорхнула на улицу, готовая скакать от радости на одной ножке. Миссис Т. миллионерша, наряд ее швейцара стоит куда дороже пяти, нет, теперь уже четырех билетов на пароход, если, конечно, добираться вторым классом. Ничего, поплывем вторым, – решила Айседора, разворачивая чек. Прыгать от радости сразу расхотелось – сумма в чеке была раз в десять меньше той, на которую девушка рассчитывала, всего пятьдесят долларов.
Постояв несколько секунд, Айседора круто развернулась и отправилась по следующему адресу. Теперь она будет описывать пожар и героизм Элизабет в более ярких красках, а еще напоминать о христианских ценностях и необходимости помогать ближним.
Айседора обошла несколько домов, выслушала множество сочувственных слов, но еще больше наставлений о том, что следует и чего не следует делать молодой девушке, чему ей нужно учиться вместо того, чтобы танцевать перед мужчинами полуголой, какие сценические костюмы надевать и как жить, не прося взаймы… Поняв, что больше нотаций и нравоучений выслушивать уже не способна, она отправилась домой.
– С меня хватит!
– Не получилось? – с тревогой вгляделась в лицо дочери Дора. Она знала, что Дульси отправилась к одной из самых богатых женщин Нью-Йорка просить денег. Той ничего не стоило выписать чек на пару тысяч долларов, только вчера газеты писали об ошейнике ее собачки, который стоит куда дороже.
– О, нет, миссис Т. была очень щедра! Она пожертвовала несчастной танцовщице целых пятьдесят долларов.
– Дульси, может, попросить у кого-то другого? Не одна же Т. богата, есть и другие.
Айседора выложила на стол добытые с такими унижениями
– Конечно, и они были еще более щедрыми. Эти десять долларов от миссис R, это пятьдесят от миссис В… Триста долларов на всех. Я больше не пойду клянчить.
Это был приговор их мечте. Трех сотен могло хватить на самые дешевые билеты на четверых, но на что питаться в пути и на что жить в Лондоне? Там их никто не ждет, комнату в долг иностранцам не сдадут, а надежду сразу найти работу питать не стоит.
– Может, мне пока остаться здесь? – робко предложила Элизабет. – Я могу продолжить обучать девочек. А потом приеду к вам.
В комнате повисло тяжелое молчание. Айседора с досадой стукнула кулачком по столу:
– Это я виновата! Не смогла сыграть несчастную погорелицу так, чтобы их сердца растаяли.
– Они не могли растаять, Дульси. У этих дам вместо сердец золото, а оно от слез не тает.
Раймонд поднялся и направился к выходу:
– Пойду прогуляюсь…
Он вернулся, когда уже стемнело, и застал дома импровизированный домашний концерт – Дора играла Шуберта, а обе дочери танцевали. Плотно прикрыв дверь, чтобы не услышали соседи по этажу или хозяева гостиницы, Раймонд шепотом сообщил:
– Собирайтесь, через неделю уплываем!
– Ты ограбил банк?
– Нет, я сумел убедить капитана одного судна отвезти нас в Англию всего за сотню долларов.
– Четверых? За сотню? – не поверили женщины. Раймонд кивнул.
Пожалуй, ему стоило верить, слишком счастливо блестели глаза юноши.
– Как ты его убедил, рассказывая о пожаре и героизме Элизабет?
– И этим тоже, но куда больше декламацией Теокрита.
– Капитан любитель Теокрита? – изумилась Айседора.
– Он понятия не имел, кто это такой, да и теперь едва ли запомнил, но проникся, услышав о моем необычном увлечении.
Уже на судне они отчасти поняли причину щедрости капитана судна – тот не имел права вообще перевозить пассажиров, поскольку судно везло бычков, выращенных на американских ранчо для продажи в Англии. Путешествие получилось впечатляющим, но Дунканы не жаловались, главное – они все же исполняли свою мечту, пересекая океан, и экономили при этом изрядную сумму на жизнь.
– Интересно, как долго мы сможем прожить на эти деньги в Лондоне? – осторожно поинтересовалась Элизабет, наблюдая, как исчезает за горизонтом американский берег.
– Пока не найдем себе работу! – бодро заверила ее сестра.
Айседора никогда не жалела о случившемся или не случившемся. Вернее, пожалела только раз в жизни – что ее не было в роковую минуту рядом с детьми. Она могла бы спасти своих малышей или погибнуть вместе с ними…
Но иногда Дункан все же думала о том, что было бы, не договорись Раймонд с тем капитаном судна, останься они в Америке. Ответа не находила, да и не искала. Судьба всегда ведет человека заготовленными для него путями, даже если тот сопротивляется. И этих путей лучше не ведать заранее.