Айтишник для кнопки
Шрифт:
Двинулся не слишком быстро, но и достаточно резко и настырно, чтобы как можно безболезненнее прорваться, и услышал вскрик. Всё внутри перевернулось и забыл о собственном дискомфорте, потому что слишком плотная оказалась, слишком узкая, слишком горячая и влажная. Чуть крышу не снесло с ней. Сжал в объятьях и поцелуями покрыл. Извинялся, хоть и сам понимал без этого никак, но слёзы её всю душу из меня вытряхнули. Чёрт, прости, прости меня, малышка моя, прости. Но теперь ты никуда от меня не денешься. Никуда. Я никому тебя не отдам. Никому. Ты только моя!
7
Милана
Сколько
— Прости, я пытался. Надо было не торопиться, дать тебе ещё время. Прости.
Выдёргиваю, буквально выдёргиваю ногти из кожи Данилы и смотрю на них в немом шоке.
— Я поранила тебя.
Это всё что меня волновало. Глубокие борозды начали уже кровоточить, и капли стекали на кровать. Неужели это я сделала? Это так странно.
— Ничего. Всё в порядке.
Он осторожно выходит из меня, а я чувствую как что-то горячее течёт по бёдрам. Мне стыдно. Стыдно, что не удовлетворила его, что не смогла стерпеть боль, что разодрала ему плечи, что… Да за всё стыдно! Алкоголь придал мне смелости во время ужина, но надолго его не хватило. Мне так нравилось всё, что он делал, а я? Словно сломанная кукла сейчас лежала и даже пошевелиться не могла, потому что резало внизу всё.
Данил берёт край одеяла и начинает закутывать нас, а я отпихиваю его и сажусь.
— Не надо!
Боже, стыдно-то как! Хочется сквозь землю провалиться, лишь бы быть подальше отсюда и не смотреть ему в глаза.
— Милана…
Смотрю на свои бедра в крови и понимаю, что ничего не понимаю. Это должно было быть по другому. Не должно было быть так больно! Не успеваю встать, потому что Климов обхватывает меня за плечи и намерено валит на кровать. Я вырываюсь, но он наваливается сверху и сжимает мне руки над головой.
— Успокойся. Что с тобой?
Я крепко жмурюсь и качаю головой. Не реви, не реви! Но слёзы всё равно в глазах, а ком в горле мешает говорить.
— Я понимаю, тебе больно, но иначе никак, малышка.
— Я не из-за этого.
Смотрю куда угодно, только не на него, потому что чувствую его эрекцию собой и это возбуждает, но я помочь не могу.
— А из-за чего тогда?
— Я всё испортила, — всё-таки всхлипываю и кусаю губы, — раздразнила тебя, а теперь…
— Глупая.
От удивления уставилась в его улыбающиеся глаза, а он отпустил мои руки и навис надо мной, облокотившись локтем о кровать.
— Почему это?
— Потому что ничего сверхъестественного не произошло, кнопка. Это нормально. В школе плохо училась, что ли? Одни испытывают сильную боль, а другие даже не почувствовали бы. Ты ничего не испортила, малышка, — он целует меня, а я понять не могу.
— Но ведь ты возбуждён. Тебе нужна разрядка, а я…
— Милана. Это молодые не могут справиться со своим стояком, а я зрелый мужчина. Могу и потерпеть, пока тебе не станет лучше.
И сколько же ему терпеть? День? Два? Месяц? Нет. Я не буду бревном!
Облизала губы и устремила взгляд вниз. Он был в моей крови, но всё еще сильно напряжен.
— Есть же другие способы, я ведь смогу помочь…
— Милана, остановись. Не нужно, — он прикрывает глаза и вздыхает. — Ты не деревянная.
Я делаю глубокий вдох и каменею. Щёки заливаются краской и начинают пылать. Кто ещё знает? Неужели Андрей растрепал всё и опозорил меня на весь холдинг? Господи.
— Милана, послушай меня. Ты удивительна, нежная, добрая, а секс… У тебя нет опыта, Милана, но ты не деревянная. Я не хочу, чтобы ты думала, будто с тобой что-то не так. Всё с тобой нормально. Просто нужно немного времени, чтобы ты это поняла.
— И ты не жалеешь, что…
Не договариваю, потому что стесняюсь, но Данил меня понимает.
— Нет, не жалею. Каждый момент с тобой удивителен и прекрасен.
Я наконец успокаиваюсь и беру его лицо в ладони. Глажу по щекам и губам, любуюсь глазами.
— Спасибо. Это много значит для меня.
Легонько целует, а у меня голова аж кружится, потому что ласкает тело моё свободной рукой.
— Ты прекрасна, Милана.
Шепчет мне комплименты, осыпая поцелуями каждый миллиметр кожи. Сжимает мне бедра, ягодицы. Гладит бок и большим пальцем сосок трёт, а внутри меня снова пожар, который заставляет дрожать. Закидываю ногу ему пояс и всем телом прижимаюсь, потому что так хочется почувствовать его собой. Голову откидываю назад, когда к шее спускается, и дышать забываю от нежных губ его. Шепчу его имя, запутываясь пальцами в волосах его, но он вдруг останавливается, тяжело дыша, и упирается лбом мне в плечо.
— Стой. Стой. Я… — улыбнулся и с шумом выпустил воздух, покачав головой. — Кажется, я переоценил свои силы, — он провёл носом по коже и подцепил губами мочку уха, от чего я вся задрожала. — Ты с ума меня сводишь, Милана.
Он уже говорил это, но сейчас я почувствовала бедром, насколько сильно он напряжён, что аж судорожно дергается. Внутри вдруг такое удовольствие от этого появилось, что я забыла о стыде и стеснении и обхватила его рукой. Гладкий, горячий, твёрдый. Провела ладонью по всей длине, не размыкая пальцев, и услышала его стон. Он попытался остановить меня, но я только ускорила темп, и это помогло. Данил перегруппироваться чуть боком ко мне и подтянул одну ногу выше. Было так приятно наблюдать за ним. Глаза закрыты, дышит глубоко и быстро, рот приоткрыл и ресницы чуть подрагивают. Он сдался. Сдался мне.
— Чуть быстрее, детка.
Хорошо. Задвигала активнее и услышала ещё один стон, через сомкнутые губы. Он шептал моё имя, говорил как ему хорошо, целовал меня, прижимал к себе, и мне так это всё нравилось. Нравилось моё превосходство над ним, нравилась эта власть. Казалось, попроси я его сказать мне что любит, он бы сказал не задумываясь.
— Милана, девочка моя, ммм. Да. Вот так. Да. Умница. Ааах…
От увиденного меня переполнили эмоции, и я начала целовать его шею, как он делал это со мной, начала полизывать кожу, гладить, тереться об него бёдрами, массировать яички. Мне нравилось доставлять ему это удовольствие, нравилось слышать его рык сквозь зубы, чувствовать сильную хватку на теле. Я даже не заметила как снова воткнула когти в его мышцы у позвоночника, но он вдруг впился в мои губы со стоном и начал изливаться мне на живот горячей густой спермой. Чуть не продула этот момент из-за неожиданного напора, но Данил сжал мою руку на его пенисе и начал сам регулировать силу и движения, до тех пор, пока член не стал более мягким.