Айвазовский
Шрифт:
Он посещает бани — ни в одной стране мира нет таких бань, как в Турции. Необыкновенное изысканное удовольствие. Его намыливают, разложив на большом мраморном столе, массируя каждую мышцу, каждый суставчик, по телу разливается приятное тепло. Горячая вода сменяется ледяной, потом снова горячей. На ноги ему надевают деревянные котурны, на голову чалму. После мыльной самое время распарить косточки в комнате с паром и благовониями, потом новый массаж с одуряющими дивно пахнущими маслами. Расслабление такое, лежал бы и лежал, но банщики уже снова поднимают его, ведут или, может быть, несут, во всяком случае, он не чувствует ног, на веранду, где бьют фонтанчики и цветут цветы. Кто-то приносит кофе, а он, возрожденный и счастливый, лежит себе не думая больше ни о чем, а только наслаждаясь до этого неизвестными новыми гранями жизни.
Иван Константинович посещает целебные источники, вновь пробуя
Очарованный гением Айвазовского, султан пожаловал ему знаки ордена Османье 2-й степени и заказал новые морские виды. Еще заказы поступили от сотрудников посольства и турецкой знати, благодаря чему Айвазовский оказался буквально завален работой, шутка сказать, султан практически выбрал весь имеющийся в наличие запас художника, а надо было еще подготовиться к новой выставке, ожидались заказы от государя. Последняя картина Айвазовского, которую он поднес императору в Ливадии, картина с бомбардировкой Севастополя, Александр Павлович подарил в Севастопольский музей, так что теперь можно было ожидать заказов еще и оттуда.
За зиму художник полностью справляется с заказами султана, сразу по написании отправляя их в Константинополь, и уже 22 декабря Айвазовский шлет две картины для русского посланника в Турции Николая Павловича Игнатьева, [251] с которым сдружился во время своего пребывания в Константинополе. В марте дарит ему же картину с видом Константинопля. И в мае делится с посланником планами — послать ко двору султана пешкеш (дар) от русского художника — две картины: вид Петербурга с Невы летом и вид Москвы зимою. В том же письме Айвазовский делится своим негативным впечатлением, возникшими относительно архитектора Саркиса Паляна (Серкисбея), стараниями которого Иван Константинович был, собственно, принят при дворе султана Абдул-Азиза: «Серкис-бей, хотя и весьма был любезен постоянно, но в некоторых случаях его действия были весьма странные. Как я заметил, картины мои для него были средством в его делах; (он) дарил их не только от своего имени, но и от меня лицам, которых я и не знаю, например, бывшему визиру и другим. Мне было весьма неприятно иметь вид, как бы я заискивал у этих людей. Признаюсь, ежели бы мне пришлось еще раз поехать в Стамбул, то просил бы Ваше высокопревосходительство приютить меня в посольском доме (какой-нибудь уголок)».
251
Игнатьев Николай Павлович (1832–1908) — дипломат и государственный деятель. В 1864–1877 гг. русский посланник в Турции. В дальнейшем — министр внутренних дел.
В том же письме Айвазовский намекает на устное приглашение султана приехать еще раз в Константинополь летом и пишет, что не воспользуется этим приглашением, пока не дождется второго. Иными словами, он более чем заинтересован сотрудничать с Турцией. Султан и его приближенные оказались предсказуемо выгодными заказчиками для Айвазовского, одному только Абдул-Азизу за год он написал 25 полотен. Кроме того, природа и архитектура Турции с первого взгляда поразили воображение Айвазовского, ему было
Практически все картины, направляемые ко двору султана или его придворных, Айвазовский пересылает через Севастополь на пароходе «Wladimir», с капитаном которого он сдружился, постоянно пользуясь этим каналом доставки. Как уже повелось, доставкой картин занимается племянник Левон, благодаря чему Иван Константинович вновь ощущает себя человеком семейным. Сейчас племянник, а придет срок, и дочери либо вернутся в его дом, либо подарят ему долгожданных внуков, которые разделят страсть деда к рисованию. Жизнь же не может только отбирать, пройдет холодная зима и настанет полная надежд весна, а за ней знойное благодатное лето. Айвазовский будет взращивать поросль новых художников, и осенью они принесут долгожданные плоды. Главное, правильно возделывать свой сад, наблюдать за природой, и та ответит на все самые сложные вопросы. Главное — верить.
Но планы планами, а поездка в Турцию так и не состоялась. Летом Айвазовский живет и работает в имении в Шейх-Мамай, куда когда-то сразу же после венчания привозил свою очаровательную жену — Юлию. Как же давно это было. Деревья вокруг дома заметно подросли, цветущие кустарники сделались гуще, разрослись посаженные бывшей супругой розы. Каждый день прислуга ставит на стол в гостиной свежий букет цветов, в доме пахнет выпечкой, деревянные полы сверкают, натертые мастикой на воске, но… художник прекрасно понимает, что весь этот внешний лоск не скрывает, а пожалуй, делает более пронзительным и болезненным его одиночество. Он планирует очередную выставку в Петербурге, куда намеревается хотя бы ненадолго заехать зимой. В Академии с самой весны ждут его медаль и диплом Венской выставки, которые он покорнейше просит передать статскому советнику Александру Яковлевичу Коротковичу-Начевному, с которым у Айвазовского назначена встреча, сам же не трогается с места.
Иван Константинович как обычно щедр и внимателен, теперь, после титанической работы на властелина Турции, он пишет очередную бурю, картину большого размера, которую намерен подарить Академии, приложив к подарку еще несколько небольших картин, вместе с которыми можно будет организовать выставку в Академии. При этом Айвазовский оставляет за академическим начальством право выбора: либо сделать выставку бесплатной, либо взимать плату, но затем всю собранную сумму отдать нуждающимся академистам, а также в пользу вдов художников.
В конце октября 1875 года по пути в Петербург Айвазовский заезжает в Одессу, где давно уже поселились Юлия с Жанной и две их вышедшие замуж дочери, повод более чем достойный — на сносях старшая дочь Ивана Константиновича Елена.
И вот он уже в доме зятя — врача одесской городской больницы, Пелопида Саввича Латри, где собралась уже почти вся семья. Навстречу отцу выходит Мариам с полуторагодовалой Юленькой — внучкой Айвазовского, которую тот видел еще младенцем. Как же много он упускает — живя бобылем в своей Феодосии. Словил первую улыбку малышки, а вот когда на ножки встала, и не заметил. А сколько еще пропустит?! Но Айвазовский не любит признавать свою неправоту, он же приготовил для дочерей имения — да не просто дома — дворцы персидских царевен. Отчего же те отказываются переезжать в приготовленные отцом уютные гнездышки и упорно вьют свои?
31 октября дочь Елена подарит ему первого внука Михаила. [252] Именно подарит, потому что всего через три года знаменитый дедушка увезет малыша в Феодосию, где станет учить его живописи. Михаил Пелопидович Латри, по настоянию своего деда, будет учиться в Петербургской Академии художеств в пейзажном классе профессора Архипа Куинджи, чтобы в результате сделаться известным художником по керамике. Но все это еще не скоро, с появлением внука перед Айвазовским откроются новые просторы деятельности, когда он снова будет чувствовать себя нужным, забегая вперед, скажу, что Елена родит еще двоих детей — дочь Софию [253] и сына Александра.
252
Михаил Пелеопидович Латри (19 (31) октября 1875 года, Одесса — 11 февраля 1942 года, Париж) — внук И. К. Айвазовского, живописец, художник по керамике, представитель киммерийской школы живописи.
253
София Пелопидовна Латри, внучка Айвазовского. От первого брака с Новосельским имела дочь Ольгу Новосельскую, от второго с князем Иверико Микеладзе дочь Гаяне Микеладзе.