Аз буки ведал
Шрифт:
– Постойте! Это же образ смерти? И к тому же насчет контроля за собой: не это ли преследует то жуткое количество информации на этих баночках?
– Совершенно верно! У Запада есть что взять. Вообще, нам надо больше изучать своих врагов, изучать причины их сегодняшней победы. Мы же не должны стоять на месте. А развитие невозможно без диалектического подхода - кроме своего, нужно брать и лучшее чужое. Усваивать.
– И опять образ каннибализма!
– не отставал очень умный Анюшкин.
– А я и из ваших вопросиков самое лучшее на вооружение возьму!
– вдруг удачно вывернулся Дажнев.
Все сыто рассмеялись.
– Юлечка, ты бы с нашим оппортунистом посекретничала, как лучше лекарство заваривать. А мы с Глебом пока маленько поскучаем без вас.
Намек был прост и доступен.
– Ты не осуждай. Юля - моя полевая жена. Мы уже много лет вместе. Даже не представляю, как бы мы расстались. Она называет сама себя моей Берегиней. Так оно и есть. Там, дома, все другое. А здесь без нее не смог бы. Развестись в свое время из-за карьеры не решился. Тогда это строго наказывалось. Ну и сын, конечно. А впрочем, и теперь не легче. А зачем? Все всё понимают - проформа, атавизм. Ты-то женат?
– Разведен.
– Дети?
– Дочь. Второклассница.
– Тяжело. Но надо жить дальше. Ты готов?
А может, хватит уже анкетировать? Пора бы и к вербовке перейти. Что уж так долго-то кругами бродить? Давай торговаться: что у тебя для меня есть? И чем я так интересен? На что будем меняться? Какие скидки, если оптом?
– Я, прости, конечно, может слишком в лоб, но... ты как после того расстрела себя чувствуешь? Гм... Понимаешь, для многих это стало слишком сильным стрессом. Многие из наших товарищей сломались. Многие. Мы их не осуждаем: человеческая психика очень тонкий, нежный механизм, мы еще не можем пока свободно управлять им. Будет время, верим, наступит... А пока становятся особо ценными те, кто, пройдя такую закалку, не потерял стремления жить. И не просто, а именно активно жить в этой стране. Те, кто как ты, сумели выдержать все и теперь, уже прекрасно понимая, с кем они имеют дело, очень осознанно идут на борьбу. Если ты чувствуешь в себе силы для новой жизни, то есть новой борьбы, то тебе стоит четко для себя решить, с кем ты. Уж сам понимаешь, один в поле не воин. Пока мы вместе, мы заставляем мир с нами считаться. Пусть пока как оппозицию. Будет время...
Дажнев снова налил себе водички, потянулся к Глебу, стульчик под ним застонал. Но у того стакан был еще полон.
– Почему не пьешь? Жара третий день, нужно в организме уровень жидкости поддерживать. А впрочем, о чем это я? Да, вот, ты ведь хочешь в этой жизни не дворником быть, не сторожем, а кем-то, кто держит в своих руках реальные рычаги, кто участвует в управлении, в устроении мира! И это - только с партией... Я все могу пережить, все сегодняшнее стерпеть... Но только как подумаю, как нас тогда везде уважали! Ведь одного слова было достаточно, чтобы какую-нибудь войну в Египте прекратить! А сейчас мы кто? Тьма... Вот западные подачки едим! Ладно, это все не вечно. Мы сейчас собираем силы для новых боев. И нам нужны именно новые, свежие кулаки... и перспективные головы, конечно. Ты же известный компьютерный системщик.
А это было явно лишним. Еще бы помянул, как отца из партии исключали. Или в каком году мать на пенсию отправили. Дажнев сам понял, что проболтался насчет своей осведомленности. Глеб тоже оказался не на высоте - поставил свой слишком легкий стаканчик чересчур сильно. Тонкий пластик смялся.
Дажнев разулыбался:
– Ну что мы все в кошки-мышки играем?
– Действительно играем.
– Сам понимаешь, я один все не решаю, но моя рекомендация дорогого стоит. Так вот слушай: мне поручено представить в ближайшее время понимаешь кому - список кандидатов... ну, как бы выразиться? Список лиц... пассионарных, что ли? И еще я...
Но тут появились уставшие друг от друга Юля и Анюшкин. Анюшкин был красен и заметно чем-то пришиблен. Юля же подчеркнуто спокойна. Она строго и внимательно оглядела Дажнева и Глеба. Они сделали вид, что заждались. Тогда и она заговорила быстро и напевно, не присаживаясь и тем давая понять, что пора прощаться:
– Ах, Глеб, какой вы, однако,
Анюшкин подавал какие-то знаки, но Глеб, помня его неожиданный пинок под столом, держался от него на расстоянии. Даже Дажнев немного нервно стрелял глазками по всем, но молодец: улыбался, как только мог. Гости поблагодарили хозяйку за стол, за душевное тепло, она их - за интересную беседу. Дажнев вызвался проводить до ворот. По дороге он совсем откровенно игнорировал Анюшкина, который, прощупав, так ли уж не нужен он в их беседе, согласно приотстал, терпел, только издали навострив уши.
– Нужно закончить мою мысль. Не буду повторяться, мы можем сделать тебе будущее. Это не только какие-то далекие светлые обещания, кое-что делается и сейчас: мы и подкормим, и поддержим, и приподнимем, если есть проблемы. А они у тебя, наверное, есть. Они есть... Мы - партия дела. У нас не только горизонты. Но будущее именно у нас, коммунистов. Почему? Партия сильно меняется. Что-то отсеивается, что-то приобретается. А это самое главное: мы берем на вооружение абсолютно все идеалы, какие только еще горят в душах людей. Мы их синтезируем. И приспосабливаем. То есть создаем систему единого и универсального смысла жизни для всех- всех-всех: социальных слоев, этнических групп, даже отдельных в своей неудобности психотипажей. Это тем более мудро в современной социальной обстановке, при крайней поляризации всего общества. Ты здесь очень не засматривайся, эти придурки вокруг - так, они силовое поле. Без ума, только сила. Но сила очень страшная. Вот мы их тоже под себя берем, каждого на свой уровень, конечно. Как гениально сформулировал Ленин: "Идти - врозь, бить - вместе!" Пусть. Сейчас нам годится все: йога, тантризм, язычество финнов - все, вплоть до магии и фетишизма... И ивановство в том числе... А когда все устоится, ты с ними никогда даже не встретишься. Да что там говорить, ты же понимаешь. Но без них никак нельзя: они магниты, к ним многие тянутся. На это вот определение: почему же тянутся, за чем тянутся?
– и направлена работа данной лаборатории. Здесь мы определяем силу психического влияния неординарных личностей на подсознание масс. Ведь полная ерунда - кто там из них чему учит, ерунда! Что их Порфирий или Блаватская! Пусть хоть Заратустра. Главное, их степень уверения толпы! Пить или не пить русскому народу, курить или не курить - все ерунда, в конечном счете! Кому-то можно, кому-то нельзя... Сказано же: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку... Глеб, я надеюсь на твой скорый ответ. Помни главное: мы тебе всегда сможем помочь. Всегда... Мы - сила. Всегда. Ну вот, кажется, и все? Прощайте?
Они крепко пожали друг другу руки. "Сильная у него рука. Здоровый? Ну-ну". Дажнев еще немного постоял в воротах, посмотрел им вслед. Ну-ну. Это было физическое ощущение: уколы от маленьких острых глазок крупного человека.
Молча поднимались к ручейку. Вдруг Анюшкина взорвало:
– Нет. Не так, вернее, и не так тоже: что дозволено быку, то не дозволено Юпитеру! Если ты бог, будь добр вести себя по-олимпийски. Будь добр! Я такого не понимаю - и они еще называют себя оппозицией, светлым будущим! Да чем же оно светлее прошлого? Я ведь на какое-то время поверил: да, коммунизм стал меняться. Да, от него только корочка осталась. А нутро новое. Куды там, кума, окстись! Чур! Чур меня! У них все: рычаги, приводные ремни, винтики и колесики - все, кроме силы притяжения - любви! Вот они здесь и собрали этот паноптикум сект. Я-то думал, чтобы изучить опасность удаления от истины, а они - нет, взять это на вооружение! Силы ада - на вооружение!
– Да вы успокойтесь. Вас-то что это так коснулось? То ли вы чего такого не видели? А когда к вам ваш местечковый Совмин приедет зайцев бить?
– Так то - сегодняшние. А эти, я думал, на будущее.
– А отчего думали?
– И... правда? Ну ведь хочется.
– То-то. Очень хочется.
– И еще эта Юля.
– Красивая женщина. Тоже разочаровала?
– Тоже.
– Она-то в чем перед вами виновата?
– Чем? Действительно, чем? А своей красотой. Она же - Афродита!