Азбука для несовершеннолетних
Шрифт:
Знала несколько обращений к Древней Руси и послепетровская Россия. Были разные последствия этого обращения – и полезные и отрицательные. Отмечу только, что открытие древней русской архитектуры и иконы в начале XX века было лишено узкого национализма в среде художников и очень плодотворно для нового искусства.
Можно было бы широко показать эстетическую и нравственную роль памяти на примере поэзии Пушкина.
У Пушкина поэтическая роль воспоминаний – я бы сказал, «поэтизирующая» их роль – прослеживается начиная с детских, юношеских стихотворений, из которых важнейшее – «Воспоминания в Царском Селе». Но и в дальнейшем роль воспоминаний очень велика не только в лирике, но даже и в «Евгении Онегине». Когда необходимо внесение лирического момента, Пушкин прибегает к воспоминаниям.
Свои исторические произведения Пушкин также окрашивает долей личной, родовой памяти. В «Борисе Годунове» действует его предок Пушкин, в «Арапе Петра Великого» тоже предок – Ганнибал.
Память удивительна тем, что она способна поэтизировать прошлое. Даже в восприятии детей прошлое становится поэтичным, сказочным, интригующим. Не случайно дети так часто обращаются к старшим: «Расскажи, как ты был маленьким». Рассказы про войну, про блокаду Ленинграда слушаются детьми со сладким ужасом, они не менее захватывающи, чем светлые воспоминания о детских шалостях старших.
Из рассказов о прошлом, каким бы оно ни было – дурным или хорошим, – извлекается опыт.
Два чувства дивно близки нам – В них обретает сердце пищу – Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам. Животворящая святыня! Земля была б без них мертва.Поэзия Пушкина мудра. Каждое слово в его стихах требует раздумий. Наше сознание не сразу может свыкнуться с мыслью о том, что земля была бы мертва без любви к отеческим гробам, без любви к родному пепелищу. Два символа смерти и вдруг – «животворящая святыня!». Слишком часто мы остаемся равнодушными или даже почти враждебными к исчезающим кладбищам и пепелищам: двум источникам наших не слишком мудрых мрачных дум и поверхностно тяжелых настроений.
Но зачем мы сами-то едем в Пушкинские Горы? Разве не затем, чтобы поклониться гробу Пушкина и посетить село Михайловское, которое для нас и в самом деле родное пепелище? И разве мы не испытываем на себе их животворящую силу? Разве не возвращаемся из пушкинских мест обновленными духовно, с огромным запасом животворных впечатлений?
«Святыня!» Но ведь Пушкинские Горы и в самом деле Святые Горы – святые для каждого, кто любит русскую поэзию. Разве мы не соприкасаемся здесь с чем-то для нас очень дорогим, высоким и священным?
Когда посещаешь пушкинские места, испытываешь чувство соприкосновения с необычайной красотой. Долго едешь по унылой ровной местности и вдруг как чудо – попадаешь в край дивной красоты: холмов, рощ, лугов. Дело даже не в том, что пушкинские места красивы как пейзажи: их особая красота в союзе природы с поэзией, с воспоминаниями – воспоминаниями истории и воспоминаниями поэзии.
И эта стихия пушкинских воспоминаний овладевает нами, когда среди Михайловских рощ мы оказываемся под кровом поэзии Пушкина. Поднимаясь на холмы и городища, мы встречаемся с Пушкиным и с русской историей, следя за извивами течения Сороти и гладью пушкинских озер, мы угадываем в них отражение Пушкина...
Во времена Пушкина ценилась «меланхолия». Сейчас мы редко представляем себе точно, что подразумевалось под этим словом. Мы думаем теперь, что меланхолия порождается пессимизмом, равняется пессимизму. А между тем она была порождением эстетического преобразования всего того печального, трагического и горестного, что неизбежно в жизни. Меланхолия была «поэтическим утешением», и это очень важно почувствовать, чтобы понимать и поэзию Пушкина, особенно посвященную природе. Не горе, а печаль – сладостная поэтическая печаль! Не трагедия смерти, а сознание ее неизбежности – неизбежности по законам природы. Не уход в небытие и забвение, а уход в воспоминания. Поэтому-то поэзия Пушкина так много уделяет внимания воспоминаниям, поэтому-то она целит и утешает.
В Михайловском, Тригорском, Петровском, на городище Ворониче, по берегам Сороти и озер Маленца и Кучане мы гуляем среди воспоминаний, мы примиряемся с всеобщим законом ухода всего существующего в прошлое. Мы понимаем, что из тлена возникает жизнь, из истории – настоящее, из поэзии Пушкина – жизнь в окружении поэзии.
Пепелище Пушкина становится здесь и нашим пепелищем, гробы и могилы – нашими, «отеческими», и мы обретаем силу переносить собственную печаль и собственное горе, обретаем здесь среди «отеческих гробов» животворную силу примирения с тишиной и неизменным ритмом законов жизни.
«Заповедник» – это заповедный край. Это не край запретов: это край, где мы получаем заповеди любви, дружбы, веселья, встречаемся с Пушкиным, с тем, что он нам заповедал.
Край, который открывает нам память – личная или народная, – край заповедный, край, который мы должны хранить и который дает, нам мудрые заповеди старины, тысячелетнего опыта, красоты и нравственных сил.
Партия
– наиболее активная и организованная часть какого-либо класса либо его слоя, выражающая их интересы. Преследует определенные цели, добиваясь решающих позиций в осуществлении государственной власти, влияния на политическую жизнь и организацию общества.
Партии возникают тогда, когда человеческое общество начинает делиться на классы – большие группы людей, отличные друг от друга по месту в производстве и обществе, достатку и интересам.
Классы формируются стихийно. В отличие от них партии создаются лишь после того, как идеологи класса осознают его коренные общие интересы и излагают их в виде определенной концепции (то есть системы взглядов, идеалов) и программы (перечня целей и требований). Вокруг концепции и программы группируются наиболее сознательные и активные люди. Объединившись в партию, они просвещают и объединяют класс (или социальную группу), придают его действиям организованный и целенаправленный характер.
Слово «партия» происходит от латинского «partio» («делю», «разделяю»). Еще в народных собраниях Древней Греции и Рима наблюдалось деление на простонародье – «демос», «плебс» и родовую знать – «олигархию», «аристократию». Первые добивались того, чтобы расширить свое участие в государственных делах. Вторые, напротив, стремились ограничить это участие и сохранить свои привилегии.