Азбука для родителей. Как договориться с ребенком в любой ситуации
Шрифт:
1. Начнем обучать детей дисциплине с самого рождения. Если же станем ждать, пока ребенку исполнится три или четыре года, то лишь осложним нашу жизнь. Мы должны осознавать, что дисциплина – это не только репрессивная мера, которую следует применять для исправления плохого поведения нашего чада, но что, согласно современной концепции, это нечто более позитивное и полезное, благодаря чему можно научить ребенка удовлетворять свои желания, а не сдерживать их постоянно. Едва ребенок появляется на свет, как у него уже возникает множество самых разных желаний, и чем полнее удовлетворим их, тем более он будет доволен и самим собой, и родителями. Самое главное в этой концепции следующее: чем больше малыш будет доволен нами, тем охотнее выполнит наши распоряжения. Именно в таком случае все наши заботы о ребенке: о питании, сне, купании, отправлении
К сожалению, не всегда удается понять, полностью ли мы удовлетворяем все нужды младенца, да и ребенка постарше. Он может быть скучным и раздражительным по тысяче разных причин – совсем как мы, взрослые. Так или иначе, поскольку мы то и дело заставляем ребенка отправляться в туалет либо принимать лекарства или же ложиться спать, он очень скоро поймет, что не может целиком доверяться нам, и его первоначальный протест легко превращается в подозрительность и обиду. Короче, ребенку хочется узнать, до каких пределов он может делать то, что хочет. При этом он начинает думать, что родители следят за ним вовсе не для удовлетворения его желаний, а для того, чтобы сдерживать их. Вот так высеваются семена отрицания и неповиновения. Другими словами, фундамент послушания закладывается тогда, когда у ребенка бывает счастливое младенчество и счастливое детство. Наши ошибки, даже неслучайные, связанные с такими повседневными делами, как еда, отправление естественных нужд, портят отношения между родителями и детьми и, в свою очередь, образуют почву, на которой развиваются последующие проблемы дисциплины, хотя на первый взгляд между ними и не видно никакой связи.
2. Разберемся, каково же подлинное намерение ребенка, – как он хочет вести себя – хорошо или плохо? В тех случаях, когда он настроен вести себя неподобающим образом, мы, как правило, допускаем грубую ошибку, сразу же делая вывод, который кажется нам совершенно очевидным: ребенок преднамеренно делает что-то не так, как нужно. Вопреки всякой логике мы сразу же решаем, что он хочет быть плохим, а раз так, наши слова и действия тоже оказываются как бы запрограммированными – сердимся, обижаемся, негодуем и возмущаемся. Наше убеждение, будто ребенок специально поступает плохо, основано прежде всего на том факте, что мы и прежде уже не раз ругали его за подобный проступок, а он опять повторил его, подтверждая наше мнение о нем. Что ж, вполне возможно, в каких-то случаях поведение ребенка может быть и преднамеренным, как реакция на наш резкий выговор. Вот почему к нашему первому совету – приучать ребенка к дисциплине лучше всего на основе добрых отношений с ним с самого раннего детства, – добавим, что столь же важно все время поддерживать и развивать эти добрые отношения, чтобы ребенок захотел принять наше руководство и контроль над его поступками. Это первый, исключительно важный шаг, который поможет избежать каких бы то ни было трудностей, связанных с налаживанием дисциплины.
Шестилетняя Мэри, например, была непослушной девочкой, безалаберной, часто выходившей из себя от злости. Ей читали нравоучения, ее ругали и наказывали, но все было безрезультатно. И усилия родителей увенчались успехом только тогда, когда, воспользовавшись нашим советом, они постарались сделать так, чтобы Мэри сама захотела слушаться их. А совет заключался в том, чтобы на какое-то время закрыть глаза на ее плохие поступки и всячески подчеркивать в ее поведении все хорошее. Взаимоотношения Мэри с родителями улучшились настолько, что девочка научилась с первого раза понимать, что от нее требуется, и охотно выполняла все просьбы.
3. Проблемы, связанные с дисциплиной, иной раз вынуждают принимать важные решения, но прежде всего необходимо разобраться в том, чего мы, собственно, добиваемся от ребенка. Не отдавая себе в этом отчета, многие родители – даже исполненные самых благих намерений – в конце концов приходят к тому, что стремятся сделать своего ребенка не столько счастливым, сколько превосходно воспитанным. Однако если справедливо, что счастливый ребенок – это обычно дитя воспитанное, то было бы ошибочно думать, будто каждый воспитанный ребенок всегда счастлив. Примерное поведение не делает детей счастливыми. И наша главная задача – добиться в первую очередь психической уравновешенности нашего сына или дочери и уже потом – их безупречного поведения. Сделать это гораздо труднее, чем мы себе представляем. Счастье и уравновешенность к тому же не столь наглядны, как плохое поведение и непослушание. Чтобы понять, насколько психически уравновешен ребенок, порой требуется помощь врача-специалиста.
Огромное значение имеет и то обстоятельство, что все мы очень хотим, чтобы дети оправдывали нашу репутацию и наши надежды. Все мы, родители, очень тщеславны, все мечтаем видеть своего ребенка лучшим по способностям, талантам, первым в учебе и спорте. Все радуемся, когда он занимает призовое место в конкурсах и соревнованиях. И тут нет ничего предосудительного. Но все это почти неизбежно отражается на наших отношениях с детьми. Я встречал множество матерей, которые неимоверно гордились тем, как быстро малыш выпивал рожок с молоком, как легко он научился самостоятельно пользоваться горшком, какие замечательные успехи сделал в школе, но ни одна из них не посетовала на инфантильность своего дитяти. Все гордятся быстрыми успехами и бывают счастливы, если их пяти-шестилетний ребенок ведет себя в смысле воспитания как тридцатипятилетний человек. А это означает лишь одно – полное поражение родителей как воспитателей.
И напротив, когда не удается добиться преждевременной «зрелости» ребенка, мы, родители, чувствуем себя настолько не в своей тарелке, что готовы едва ли не публично принести извинения за неудачу. Но в душе так расстроены, что способны прибегнуть даже к лести, угождению и жалобам, лишь бы заставить его принять свою точку зрения. К сожалению, нам, родителям, обычно не хватает терпения, и дети сразу подмечают это. Тогда мы, взрослые, выглядим в их глазах суровыми, а не ласковыми и любящими, чуть ли не деспотами, которые подавляют любые их желания, а не помогают их проявлению. И они, естественно, пытаются защититься, в большинстве случаев прибегая именно к помощи той самой инфантильности, которая так не устраивает нас.
Маленький грэм, например, в свои пять лет способен заплакать с такой же легкостью, с какой обливался слезами в два годика. Шестилетняя Мэри выслушивает свою мать с таким же видом, как делала это в полтора годика, когда еще не понимала, что та говорит. Томас ведет себя за столом почти так же, как вел, когда его впервые посадили обедать со всей семьей. Упорство, с каким дети стремятся оставаться детьми, – это их способ обороны от давления родителей и своего рода вызов: «Нет, я вовсе не хочу расти!»
Если бы родители не были слишком нетерпеливы и настойчивы в стремлении приучить ребенка к дисциплине, он любил бы их так горячо, что старался бы походить на них и во всем подражал бы им, а у папы с мамой был бы повод чаще хвалить его нежели осуждать. Более того, ребенок понимал бы тогда, что родители скорее рады видеть его счастливым, чем образцом совершенства, и с большей легкостью принимал бы любое «нет», какое они сочтут необходимым сказать ему.
4. Если не придавать этой проблеме чрезмерного значения, то со временем мы гораздо успешнее научим ребенка контролировать свои порывы, приучим его к дисциплине. Это вовсе не означает, что мы должны быть чересчур снисходительны и ни в чем не отказывать нашим детям, полагая, что только тогда они всегда будут слушаться нас. Детям необходимо постоянное руководство и советы, потому что их порывы нередко бывают нерациональны и неконтролируемы. Если мы никогда ни в чем не будем отказывать им, то окажемся во власти их эгоизма. Сложность заключается не в том, отказывать или не отказывать детям в чем-то, а в умении правильно вести себя, когда приходится принимать решение. Лучше всего держаться ровно и твердо.
Маленький Даниэл, например, просит мороженое перед самым обедом, но вы ему отказываете. В ответ немедленно раздается гневный вопль протеста, который означает примерно следующее: «Никогда ничего не даете мне! Вы все жадины! Ненавижу вас! И ни за что больше не буду есть суп!» Вы в свою очередь рассержены его поведением и, когда убеждаетесь, что никакие объяснения не помогают, раздражаетесь еще больше, начинаете обвинять его в непослушании и готовы сделать даже такое заявление: «Не получишь мороженого и после ужина, хоть я и обещала тебе. Целую неделю останешься без мороженого! И не позволю больше смотреть телевизор!» С вашего языка готова слететь и другая угроза: «Если сейчас же не перестанешь реветь, пойдешь спать без ужина!» Но даже если вы приведете в исполнение хотя бы одно из этих обещаний, ваш сын все равно поймет бессмысленность остальных угроз и будет совершенно прав, не придавая этим словам ни малейшего значения. Далее сцена развивается вполне логично: твердость своего решения вы подкрепляете повышением голоса, чтобы ребенок понял, что вы действительно рассердились. Но он понимает только одно – мама тоже легко выходит из себя. Так что, ссорясь с ним подобным образом, вы не сумеете разрешить проблему, а лишь усилите своими угрозами его недовольство и нежелание поступить так, как нужно.