Азиат
Шрифт:
Георгий Валентинович, явно польщенный сказанным, улыбнулся и бросил на Ленина взгляд из-под нахмуренных бровей — подшучивает он над стариком или говорит всерьез.
— Укатали Сивку крутые горки. Пора эстафету передать добру молодцу. Я отдохну немного после столь тяжких баталий, — извинительно сказал Георгий Валентинович. — Надо набраться свежих сил.
Они дружелюбно раскланялись и направились в разные стороны. Сумрачный лондонский день клонился к вечеру. Плеханов, увидев проезжающий кэб, окликнул и торопливо зашагал к экипажу. Он удобно уселся на кожаную подушку, откинулся на спинку сиденья. Ритмично зацокали копыта, шустро побежала лошадь. В этом районе британской столицы было много тише, чем на центральных магистралях города. Под мерный стук больших колес наплывали неотступные мысли, терзавшие душу Георгия
Туманный Лондон изнурительно действовал на Плеханова. Даже сегодняшний вечер, чуть-чуть приподнявший завесу над городом и открывший на западе багровую полоску заката, не приносил радости.
«Не махнуть ли сейчас в Женеву? — мелькнула мысль. — Забраться куда-нибудь на берег Лемана, отдохнуть среди сверкающей голубизны, мягкой зелени альпийских лугов. Легко и дышится, и думается среди природы».
Колеса простучали по мосту через Темзу. От реки вместе с вечерней прохладой потянуло смолой и каменноугольной пылью. Георгий Валентинович поежился. Заискрились огнями дома, а возвращаться в гостиницу не хотелось. Он боялся, что там повстречается со своими друзьями и потребуется неминуемое объяснение, одинаково тяжелое для него и для них.
Когда Плеханов возвратился с прогулки, у подъезда гостиницы его нетерпеливо поджидала Засулич. И сразу обрушился поток торопливых и горячих слов:
— Я с ума сойду от этих споров на съезде, от этой бесконечной ругани и грызни. Я хочу понять, что происходит и что будет завтра. Все разваливается, что годами создавалось в тяжком труде. Павел Борисович в отчаянии. Потресов хватается за голову…
И, хотя в тени покачивающегося фонаря Георгий Валентинович слабо различал лицо Веры Ивановны, он скорее почувствовал, чем увидел, ее сердито блеснувшие глаза.
— Жорж, объясни, что происходит с тобой? Ты не представляешь, что переживают брошенные тобой друзья? Они гордые, они не будут так откровенны, как я.
Засулич ломала руки и ждала ответа. Плеханов молчал.
— Жорж, ты молчишь?
Ему было жалко в эту минуту маленькую, худенькую женщину, стоявшую перед ним в отчаянии. Он привык видеть ее дома, в кругу семьи. Она искренне любила его дочерей, Розалию Марковну и была своим человеком. Что он мог сказать ей, этой доброй душе, рабски привязанной к нему, не оскорбив и не обидев ее человеческого достоинства? Он знал, что у нее была своя вполне определенная позиция. Засулич не поддерживала роспуска старых групп, в том числе и его, плехановской группы. Но они распущены съездом. Она стояла за сохранение в составе редакции «Искры» старой шестерки, как стояли за это же Аксельрод, Потресов, Дейч. Плеханов знал, что в две тройки никто из них не войдет. Значит, их стародавние отношения неизбежно рушились, и дело было не в личных обидах и взаимных упреках, симпатиях и антипатиях, а в том, что неотвратимо несла сама жизнь. Поэтому он не мог ни поддержать, ни разделять взглядов Веры Ивановны и своих друзей. К тому же он оставался председателем бюро съезда, и исполнение этих почетных обязанностей возлагало на него особую ответственность. Не он ли писал в «Искре»: «Мы вовсе не думаем, что нас ждет легкая победа. Наоборот, мы хорошо знаем, как тяжел путь, лежащий перед нами… Немало в течение этого пути разойдется между собой людей, казалось бы, тесно связанных единством одинаковых стремлений». Поддержать сейчас Засулич, значило предать вице-председателей Ленина и Красикова, предать искровцев большинства.
— Мой добрый гений, Вера Ивановна, — наконец сказал Плеханов. — Мне дороги старые друзья, но долг превыше моей дружбы с ними.
Засулич сразу сделалась жалкой, беззащитной, словно сжалась в комок. Со слезами на глазах она зашагала от Плеханова и как бы растаяла в сумерках слабо освещенной улицы.
В день голосования делегаты разбрелись группками. В смежных комнатах слышались голоса спорящих.
Настойчиво забренчал колокольчик. Всех приглашали в зал. Председательствующий Красиков открыл очередное заседание. Большинством голосов старая шестерка была отведена. Пригласили удалившихся редакторов. Петр Ананьевич огласил волю съезда. Плеханов занял свое председательское место за столом, рядом с ним сел Ленин. Поднялся Крохмаль. Сделал заявление о нарушении регламента съезда, взяв под защиту сторонников старой редакторской шестерки.
Георгий Валентинович, несколько удивленный выходкой секретаря бюро, позвонил в колокольчик и попытался умерить его пыл.
— Брань — довод того, у кого нет аргументов, — нравоучительно повторил Плеханов французское изречение.
Но к трибуне уже шагал сгорбившийся, с всклоченной бородой Мартов. Глаза его лихорадочно горели. Пенсне едва держалось на носу. Он прокашлялся и настойчиво поддержал Крохмаля.
Загудел взбудораженный зал. Послышались выкрики, возгласы возмущения, голоса, выражающие сочувствие Мартову. Обстановка опять осложнялась. Мартов уловил настроение делегатов и еще раз решил, как рисковый пловец, ринуться наперерез этой волне. Он безапелляционно заявил: если большинство намерено выбрать редакцию из трех лиц, то он, Аксельрод, Засулич и Потресов не будут участвовать в работе «Искры».
Ленин вскинул голову, прихлопнул ладонями по столу. Значит — все уже оговорено между ними. А Мартов как вожак рвет не только с ним, но бросает дерзкий вызов съезду, партии… Именно Мартов первый, много раньше, на предварительных совещаниях, предложил избрать тройку редакторов. Это было еще до съезда. Потом он последовательно защищал свой проект на последующих частных собраниях искровцев. Теперь же, словно забыв об этом, предлагал прежнюю шестерку редакторов. Грязное политиканство! Подоплеку всему не стоило труда угадать: Мартов обеспечивал себе перевес голосов в редакции, чтобы уверенно проводить свою линию в будущем. «Ну, хорошо, посмотрим, как ты закрутишься, Юлий Осипович, когда оглашу съезду документ, чтобы изобличить твою ложь, будто предложение о тройке исходило только от меня!»
Ленин, как это всегда было перед выступлением, кратко записал свою мысль. Он продолжал сосредоточенно следить за тем, как переплетались выступления делегатов, защищающих то одну, то другую сторону. Он пытался восстановить в памяти последовательность в поведении Мартова. Где и когда начались недомолвки и расхождения между ними? Они часто спорили, но это был принципиальный и нужный спор, помогающий выяснить истину, найти правильное решение…
Вечерком на часок к Крупской забежала взъерошенная и возбужденная Засулич. Они поговорили об обстановке на съезде. Надежда Константиновна поняла: тревожило Веру Ивановну, прежде всего, то, что беспокоило Аксельрода и Потресова. Она была их рупором и пожаловалась, что совсем не понимает Плеханова, изменившего старым друзьям и своим недостойным поведением окончательно оттолкнувшего их от себя.
— Почему недостойным поведением? — спросила Надежда Константиновна. — Георгий Валентинович ведет себя наоборот очень достойно, как подобает вести председателю бюро съезда.
— Нет, нет! — горячо возразила Засулич низким грудным голосом, — съезд закончится, а дружба — остается…
— Дружба определяется не только личными отношениями, но совместной работой и борьбой мнений, — попыталась убедить ее Крупская. — А цель у всех одна.
Засулич посмотрела как-то отрешенно и продолжала:
— Возможно, я не понимаю что-то, но Владимир Ильич несправедлив. Старую шестерку редакторов необходимо сохранить. Они сделали «Искру» любимой рабочей газетой.
Надежда Константиновна только улыбнулась. Она-то знала, кому принадлежала первая скрипка в газете, каких трудностей Владимиру Ильичу стоило поддерживать постоянные контакты с редакторами, находить с ними общий язык, но ничего не сказала Засулич. Крупская в душе была благодарна Вере Ивановне за откровенность. Надежда Константиновна приняла близко к сердцу сказанное Засулич и решила обязательно переговорить обо всем с Владимиром Ильичей. Он должен знать, что делается за его спиной, знать истинное настроение тех, кто рука об руку действует с Мартовым.