Азовский гамбит

Перунов Антон

Его не страшила схватка ни с пешим противником, ни с конным. Он мог, стиснув зубы идти в строю, не обращая внимания на картечь. Но зрелище человеческого тела, дергающегося в петле, неизменно вызывало в нем дрожь…

Вот гремит барабанная дробь, вот от сильного удара, из-под ног приговоренного вылетает скамья и тот начинает пляску смерти, после чего бессильно обвисает. Казалось бы, все кончено, но руки покойника внезапно оказываются развязанными и тянуться к петле захлестнувшей шею. Еще секунда и оказавший на свободе мертвец стаскивает с головы мешок и выставляет на свет божий синюшное лицо с закатившимися глазами

и высунутым от удушья языком, после чего принимается утробно хохотать… но что самое страшное, что это лицо самого Вацлава!

– Черт, снова этот проклятый сон! – пробормотал молодой человек, прогоняя остатки дремы.

Рука его нечаянно зацепилась за лежащий вместе с ним на кровати медицинский трактат и драгоценная книга с негромким стуком упала на земляной пол. Быстро нагнувшись, он поднял свою единственную надежду на спасение и прижал к груди, после чего невольно припомнил обстоятельства, при которых получил этот труд.

Все случилось после одной из стычек, когда капитан их банды наемников – мрачный саксонец по фамилии Штире, получил давно причитавшуюся ему мушкетную пулю. Другой на месте старого вояки непременно сдох от свинцового отравления, но не таков был их капитан.

Видно ни ангелам, ни чертям его грешная душа не приглянулась, и Штире в беспамятстве и горячке все еще цеплялся за жизнь, когда его подручные неизвестно откуда притащили перепуганного пожилого доктора, имевшего неосторожность путешествовать в столь неспокойное время. Вместе с ним была доставлена его жена – миловидная дама средних лет в дорогом платье и белоснежном чепце.

– Вот что, господин доктор, – без обиняков начал профос Кирх, бывший в их отряде помимо всего прочего казначеем. – Если вы спасете эту трижды никчемную жизнь, мы так и быть пощадим вашу. И даже, чем черт ни шутит, может быть, заплатим за беспокойство!

– А если ваш командир умрет? – спросил дрожащим голосом врач.

– Тогда мы похороним его вместе с вашей ученой милостью!

– А ваша прелестная супруга очень близко познакомится со всеми нашими бойцами! – мерзко осклабившись, добавил капрал Нильс, вызвав обморок у несчастной женщины.

– Ты думаешь, она и впрямь так хороша? – высоко поднял брови профос.

– Уж получше тех шлюх, что следуют за нами вместе с маркитантами!

– Хорошо, я согласен, – обреченно кивнул головой пленник. – Но мне нужен помощник. По возможности аккуратный и хотя бы не слишком пьяный.

– У тебя есть кто-нибудь на примете? – повернулся к капралу Кирх.

– Пожалуй, я пришлю этого недотепу Попела. Из тех, кого я знаю, только он хоть немного соответствует такому описанию…

Явившись на зов начальства, Вацлав удивленно окинул взором собравшуюся здесь странную компанию, и спросил:

– Что я должен делать?

– Будешь помогать этому шарлатану и гляди хорошенько, чтобы он или его женушка не сбежали!

– Вы думаете, что капитана еще можно спасти?

– Не твоя забота думать, щенок! Но ты все же старайся, иначе вешать этого мерзкого старикашку придется тоже тебе!

В этот момент жена доктора наконец-то пришла в себя. Кажется, женщина не очень понимала, что вокруг происходит, но инстинктивно чувствовала опасность. Лихорадочно обведя всех присутствующих глазами, она остановила свой взгляд на Вацлаве и, казалось, безмолвно попросила его о помощи…

– Я согласен!

На

улице уже светало, спать больше не хотелось и, чтобы разогнать столь некстати нахлынувшие воспоминания, Попел решил пройтись. Быстро одевшись и накинув поверх камзола плащ, он вышел вон из своей избушки. Весна уже вступала в свои права, однако по утрам все еще случались заморозки, и под сапогами медикуса то и дело похрустывала ледяная корочка. Приткнувшийся к стене лекарни часовой на появление доктора не отреагировал.

– Проснись, каналья! – беззлобно ткнул кулаком в бок прикорнувшего солдата Вацлав и пошел дальше.

Подойдя к берегу протекавшей рядом речки, названия которой он так и не удосужился выяснить, доктор вдруг с ностальгией подумал, что эта местность, в сущности, не так уж сильно отличается от его родной Моравии, где у него было маленькое родовое поместье – скорее даже ферма.

– Эх, доведется ли мне еще увидеть отчий дом? – спросил сам себя он и не смог ответить.

Внезапно совсем рядом раздался приглушенный топот копыт, какой бывает если обмотать ноги лошадей тряпками. Хорошо знавший этот звук Вацлав тут же встрепенулся, и положил руку на эфес шпаги. Вскоре показались и всадники.

– Кто таков? – грозно крикнул на него один из верховых, поигрывая плетью.

– А вы кто? – вопросом на вопрос отвечал прекрасно понявший его чех.

– Шайтан! – прошипел второй, выглядевший сущим дикарем в лисьем малахае, и внезапно спрыгнул прямо на плечи самозваному бакалавру.

Вместе они быстро скрутили доктора, но убивать не стали, а подождали, пока к ним не приблизилась еще одна группа всадников.

– Доброе утро, – неожиданно приветливо поздоровался с ним по-немецки молодой человек примерно тех же лет что и сам Попел. – Кажется, мои спутники напугали вас?

И повернувшись к незнакомому богато одетому на польский манер пану, распорядился:

– Это уж слишком. Развяжите его немедленно.

В отличие от остальных одетых весьма пестро, но, в основном в русские или польские одежды, на этом господине был простой, но весьма добротный камзол, какие обычно носят рейтарские офицеры и широкополая шляпа. На боку его красовалась шпага, а из ольстр [16] торчали рукояти пистолетов.

– Вовсе нет! – едва получив свободу, смело ответил ему Вацлав, раздувая от гнева ноздри и время от времени нервно поглядывая на мрачные и казалось ничего не выражающие лица своих пленителей.

16

Ольстры – седельные кобуры.

Идея заявиться в лагерь Панина рано утром и постараться застать всех врасплох принадлежала Михальскому. Корнилий когда-то был наставником юного Федьки и теперь относился к тому с какой-то странной смесью покровительства и строгости и поэтому никогда не упускал случая, подловить своего недавнего подопечного на какой-либо оплошности.

Мне эта идея не то чтобы понравилась, но почему бы и не потрафить бывшему лисовчику? В общем, мы обмотали копыта наших коней тряпками и попытались пробраться вдоль берега к лагерю охотников, где и наткнулись на иноземного офицера, оказавшегося весьма ершистым и бдительным малым. Что, впрочем, не помешало его захватить.