Шрифт:
О чем и зачем эта книга
«Да-авно это было, хотя и не так уж давно», – этими словами заканчивается один из рассказов Александра Петровича Торопцева. Его книга похожа на альбом с фотографиями, где одни сюжеты узнаются сразу, а другие вызывают недоумение и желание расспросить старших о людях прошлого и прежней стране, которая простиралась от окраин старой Москвы до дальних далей. Еще стоят вдоль железных дорог скромные двух-трехэтажные дома рабочих поселков, выстроенных после войны. Поселки постепенно исчезают, зарастают, как лесом, домами-башнями,
Писатель в своих произведениях будто фотографировал былую жизнь взрослых и детей, запечатлел вещи, раньше знакомые всем, а теперь забытые. Наши юные современники могут подумать, что керогаз – это сказочный предмет, вроде скатерти-самобранки, или что «канады» и канадцы – одно и то же. А разве могут родители отправить своего восьмилетнего сына одного на поезде за тысячу километров? Сейчас ни за что не решатся, а тогда запросто могли. Значит, истории и приключения в прошлом случались такие, каких теперь произойти не может.
Возможно, юные читатели поверят автору, когда со страниц книги услышат особенный запах варенья из жердёл – дикого абрикоса, когда испытают острую боль за котенка, погибшего давным-давно по вине мальчишек, теперь уже седых дедов.
Писателю важно вспомнить не только хорошее о своем поколении, но и такое, в чем надо мужественно признаться современным мальчикам и девочкам. Ему важно рассказать всё до мелочей – в надежде, что читатели смогут понять тех, кто вырос в рабочих поселках 1950—1960-х годов. Вот зачем эта книга.
У Александра Торопцева вышло много книг по истории, в основном о войнах, армиях, героях. Эта же книга – о мире, наставшем после Великой Отечественной войны. Мало-помалу затянулись раны взрослых, дети узнали счастье. Без телевизоров и компьютеров. Это было великое счастье просто жить – в семье, со множеством близких и далеких родных и друзей, благодаря которым полстраны можно было считать малой родиной.
Были и особенные радости – от встреч с людьми исчезнувших теперь профессий. Например, тряпичник. Сколько надежд было связано у детей с его появлением на улице! Тряпичник со своей тележкой игрушечных сокровищ остался в прошлом, и мало кто из современных мальчишек знает, что такое пугач. Азовское море, конечно, осталось, но рассказы о приморском детстве напоминают легенды или сказки. А в подмосковной речке Рожайке рыба не перевелась, на радость рыбакам, и черемуха по ее берегам цветет все так же – значит, жизнь продолжается, хотя и переменилась.
Сказать надо и другую правду. Этот мирный мир оказался разрушен и оставлен, потому что люди не умели ценить его по-настоящему, они совершали ошибки. Крупные и мелкие ошибки, досадные промахи, самые настоящие грехи незаметно накапливались, и в конце концов привычный мир распался, остался в прошлом, поблекли его яркие и темные краски. Вместе с ним постепенно исчезают и подмосковные жилпоселки.
Маленькие истории, случившиеся со Славкой, главным героем этой книги, входят в большую историю нашей страны. Ведь каждый шаг, принятое решение, поступок, сказанное слово оставляют след. И не всегда можно сразу понять – хороший ли оказался след или такой, что будет колоть память всю жизнь. Попрошайка, которому бабушка подала хлеб, оказался преступником. Права ли была бабушка, пожалев голодного? Или еще вопрос: мог ли помочь паренек своей однокласснице, повзрослевшей слишком рано и оттого прожившей горькую жизнь? Хорошо, что писатель не навязывает свое мнение, а предлагает читателям самим разобраться.
Александр Торопцев раз и навсегда выбрал своих читателей – мальчишек и девчонок. Только им он доверяет как собеседникам и при этом помнит, что они вырастают во взрослых, потому и говорит с ними на равных, честно.
Ирина Арзамасцева
Азовское море – Таганрогский залив
Южная повесть
Акулы и стога
Был жилпоселовский вечер. Мальчишки сидели в круглой беседке под крышей, похожей на русский шлем, боевой, и завидовали Славке: на море едет, корабли настоящие увидит, штормы, может быть, даже и настоящую акулу. Игорь Волков, правда, насчет акулы сказал:
– Нет их в Азовском море.
Но Ленька Савкин не поверил:
– Какое же море без акул!
Колька Кочергин завидовать не любил. Он сказал:
– Айда по домам. Завтра на стога пойдем. Там лучше в сто раз, чем на каком-то море без акул.
Славка пришел домой, посмотрел на свою поклажу – чемодан и эмалированное ведро для вишневого варенья – и уныло сел на табурет.
– Почему грустишь? На море ведь едешь! – всплеснула руками мама.
– А что я там буду делать один? – вздохнул Славка.
– Ой, а ты забыл…
И мама в какой уж раз стала рассказывать ему о том, как они ездили на море четыре года назад. По ее словам, выходило, что все побережье Азовского моря ждет не дождется Славку, тоскует без него, жить не может.
– А как мы в поезде ехали, забыл? – веселилась мама. – Ты там такие концерты давал. Помнишь, как ты пел: «С неба звездочку доста-ану и на память подарю!»? Серьезно пел, как взрослый, всех рассмешил.
– Ничего я не помню, – буркнул Славка.
– Конечно! Тебе ж пятый годок пошел. Давай-ка спать: перед дорогой нужно выспаться.
Море волшебное
На следующий день она посадила Славку в плацкартный вагон, попросила соседей по отсеку посмотреть за сыном и, ткнувшись сухими губами в потный от волнения Славкин лоб, ушла.
– Не боится одного отпускать! – удивилась полная женщина в цветастом голубом платье. И как только поезд отпустил тормоза и двинулся в путь, неспешно подергиваясь на стрелках Курского вокзала, она выложила на столик кульки, свертки, бутылку с самодельной пробкой из школьного листа бумаги и принялась за еду, договариваясь заодно со Славкой: – Тебе все равно где спать? Тогда поменяемся местами. У меня верхняя полка. Вот молодец. А пока сиди у окошка, смотри – интересно небось?
– Да, – ответил Славка через силу: от тоски и монотонного стука колес потянуло его в сон.
А во сне было море – сказочное. Подкатил к нему поезд, вышел Славка на берег, поздоровался:
«Здравствуй, море! Как ты тут поживаешь?»
«Здравствуй, Славка! – оно ему в ответ. – Живу хорошо, тебя жду».
Большое море, синее. Корабли плавают, акулы шныряют туда-сюда зубастые, и волны валом валят девятибалльным.
«А зачем волны-то?» – спрашивает Славка, потому что они бушуют очень сильно, не дают корабли как следует рассмотреть и акул зубастых.