«Б» – значит безнаказанность
Шрифт:
Джоуна робко кашлянул.
– Я собираюсь на боковую, – сказал он. – Здорово сегодня вымотался.
– Вот как? – Я ошарашенно посмотрела на часы: без пятнадцати одиннадцать. Я просидела, не проронив ни слова, больше двух часов.
– Простите, – выпалила я. – Совершенно потеряла счет времени.
– Ничего страшного. Просто мне сегодня пришлось встать в пять утра, так что неплохо было бы поспать. Можете взять это с собой. Разумеется, если Долан вас накроет, я ничего не знаю, однако, надеюсь, вам это поможет.
– Спасибо. Уже помогло. – Я убрала фотографии и документы в большой конверт и сунула его
Я возвращалась домой в подавленном настроении. Перед глазами стояла чудовищная картина: обезображенное огнем тело Марти с зияющей дырой на месте рта, вокруг зола и пепел, точно серое конфетти. Под действием жара сухожилия рук у нее сократились, и кисти сжались в кулачки, как у боксера. Это был ее последний бой, и она проиграла, однако мне казалось, что он еще не закончен.
Усилием воли я прогнала прочь страшный образ и попыталась спокойно обдумать все, что узнала. Из головы у меня не выходила одна мелочь. А может, Мэй Снайдер и вправду слышала той ночью какой-то стук? Если так, что это могло быть?
Возле самого дома мне вдруг вспомнился сарайчик во дворе у Грайсов. Я резко затормозила, развернулась и поехала на Виа-Мадрина.
Под сенью пиний было совершенно темно. Машин не видно. Хотя на подернутом дымкой ночном небе висела полная луна, свет от нее практически не попадал во двор Грайсов – мешало здание соседнего кондоминиума. Я поставила машину и достала из отделения для перчаток небольшой фонарик в виде авторучки. Затем натянула резиновые перчатки и закрыла машину. Дойдя по бетонной дорожке до дома, завернула за угол. На ногах у меня были теннисные тапочки, и шла я практически бесшумно.
Я нащупала в кармане пиджака отмычку, по форме похожую на плоскую металлическую мандолину. С собой у меня было пять отмычек, надетых на кольцо для ключей. Еще пять штук – более сложных, в красивом кожаном футлярчике – я оставила дома. Они достались мне от одного взломщика, не из местных, который в данное время отбывал десятимесячный срок в окружной тюрьме. Перед тем как его в очередной раз сцапали, он нанял меня, чтобы я присмотрела за его женой, которая, как он полагал, путалась с соседом. Ничего предосудительного я не обнаружила, и он был так благодарен мне за это известие, что подарил отмычки и даже научил пользоваться ими. Заплатил он и наличными, однако выяснилось, что деньги краденые, и после того как суд постановил возместить ущерб, ему пришлось просить, чтобы я их вернула.
Было прохладно, дул легкий ветерок, отчего казалось, что кто-то притаился в ветках пиний. У следующего за Грайсами дома брезентовые тенты на окнах полоскались на ветру, точно паруса. И зловещий шорох в сухой траве... Словом, жуть. Я и без того дрожала от страха, насмотревшись фотографий обугленного трупа, а тут еще предстояло исполнить номер со взломом, за который вполне можно очутиться в тюрьме и лишиться лицензии. Если соседи поднимут шум и явится полиция, что я им скажу? И для чего, собственно, я здесь? Ах да, мне интересно, что находится в этом маленьком домике, и я не знаю иного способа проникнуть туда.
Я осветила фонариком навесной замок. Похожий рисовал мне мой приятель-взломщик, и я знала, что там есть такая пружинка, вроде шпильки, которая заходит в бороздки на дужке. Как правило, рабочая часть ключа, действующая на пружину, – это его кончик. Чтобы освободить дужку, нужно подобрать отмычку. Можно даже воспользоваться простой канцелярской скрепкой, согнув ее на конце в виде буквы Г. Именно такую форму имела первая отмычка, но она не подошла. Я попробовала следующую, Н-образную на конце. Нет. С третьей попытки замок со щелчком открылся. Я посмотрела на часы. Полторы минуты. В таких вещах я бываю немного тщеславна.
Дверь – со скрипом, от которого хотелось взвыть, – открылась. С минуту я стояла как вкопанная; сердце готово было выскочить из груди. Где-то на улице затрещал мотоцикл, но сейчас мне не было до этого дела, потому что в тот самый момент я поняла, почему Майк так заботливо охраняет имущество дядюшки. В сарайчике, помимо глиняных горшков, газонокосилки и культиватора, на шести полках разместился целый склад запрещенных наркотических препаратов: ампулы барбитурата секонал и амфетамина в стеклянных банках, капсулы намбутала и туинала, таблетки метакванола... не говоря уж о пакетиках с марихуаной и гашишем. Я не верила собственным глазам. Леонард Грайс наверняка был ни при чем; вместе с тем я готова была поспорить, что владелец этой маленькой "аптечки" не кто иной, как его племянник. Я была настолько ошарашена увиденным, что не заметила, как за спиной возникла фигура Майка, и только его изумленный возглас заставил меня очнуться.
Вздрогнув, я обернулась и едва сдержалась, чтобы не закричать, оказавшись с мальчишкой нос к носу; его зеленые глаза светились в темноте, точно кошачьи. Он поразился не меньше моего. К счастью, мы не были вооружены, иначе дуэли и ненужной крови избежать бы не удалось.
– Что вы делаете? – Голос у него дрожал от негодования, он, казалось, не мог поверить в происходящее. Его индейский гребень, видимо, начинал отрастать и заметно завалился на левую сторону, словно высокая луговая трава на ветру. На Майке была черная кожанка, в ухе блестела стекляшка. На ногах сапоги по колено из какого-то пластика, с насечками, которые по идее должны придавать им сходство со змеиной кожей – впрочем, скорее это походило на псориаз. Малого трудно было принимать всерьез, но мне – не пойму каким образом – это удалось. Я закрыла дверь и повесила замок на место. Что он, собственно, сможет доказать?
– Мне стало любопытно, чем ты здесь занимаешься, вот и решила заглянуть.
– Вы что, вскрыли замок? – надтреснутым, как у достигшего половой зрелости подростка, голосом спросил он; щеки у него пылали. – Как вы посмели!
– Майк, малыш, посмела, и все, – сказала я. – Похоже, тебя ждут крупные неприятности.
Сбитый с толку, он смотрел на меня выпучив глаза.
– Вы хотите заявить в полицию?
– А ты как думал, черт побери!
– Но то, что сделали вы, тоже противозаконно, – заявил он.
Я уже догадалась, что имею дело с одним из тех смышленых мальчиков, которые привыкли с видом праведников спорить со взрослыми по любому поводу.
– Чушь, – сказала я. – Очнись, Майк. Я не собираюсь обсуждать с тобой калифорнийские законы. Ты промышляешь наркотиками, и полиции плевать, чем я тут занималась. Может, просто проходила мимо и увидела, как ты сам ломаешь замок. Можешь забыть про свой бизнес, малыш.
Он плутовато прищурил глазки, видимо, решив сбавить обороты.
– Постойте минуточку. К чему такая спешка? Давайте все обсудим.