Baba Doca
Шрифт:
Вот как мы теперь живем, Господи, вот что делаем. А только это ли? Не хочется рот перед сном открывать. Немного оставлю на утро. А кроме того, сейчас много нельзя говорить, хотя у нас демократия, гласность и плюйрализм. Даже не поймешь, когда тебя купят и продадут. Аминь, Господи!
– 12 -
Баба Доца проснулась от колек в боку. Вчера вечером, предельно усталая, рано легла, а диван старый, местами продавлен - вот и просну-лась ни свет, ни заря. Приснилось ей, что небо разверзлось, и к ней спустился
Баба Доца вскочила с дивана и кинулась к иконе. Сонная, взбудораженная необычным сновидением, она впилась мутными глазами в икону и заметила в ней какое-то движение. Протерла глаза кулаками и увидела сквозь сизую мглу, как младенец Иисус Христос отделился от матери, перешагнул через край иконы, и по стене начал спускаться вниз. Баба Доца возбужденно повернулась в сторону спальни и громко заорала:
– Эй, Керано! Ванчо! Марийко! Идите скорей! Поглядите на чудо! Бог к нам явился! Во свидетели нас избрал!
Проснулась Керана, проснулись и прибежали дети. Смотрят на икону, на бабу, смотрят друг на друга и ничего не понимают. Икона как икона, как висела, так и висит. Никаких движений, никаких изменений.
Ванчо уставился на бабушку:
– Так где же твое чудо? Икона висит вверх ногами - только и всего. Я вчера нечаянно задел ее ухватом, когда летучую мышь выгонял, а было темно, вот и повесил вверх ногами. Я же не хотел...
У бабы Доцы руки отвисли, сердце упало. Она шагнула к иконе, всмо-трелась повнимательней и простонала:
– О, Боже! Когда это было, чтоб счастье нас не обошло? За что, Господи? Или в церковь не хожу, или дома не молюсь?
Мать с детьми вернулись в спальню, а баба Доца взяла кочергу и стала поправлять икону. Вертела туда-сюда, пока икона не свалилась на пол и раскололась на несколько кусков. Со страху баба схватилась за бородавку на щеке и вырвала торчащее на ней волокно. Положила ухват на пол и начала молиться обломкам:
– Прости, Боже, прости крепкий и бессмертный наш! Прости и ты, пресвятая богородица наша. На кого теперь мне, бедной, молиться, на кого уповать?
Наплакавшись, вышла в соседнюю комнату и вернулась с портретом русского писателя Льва Толстого. Осмотрела его с вожделением, вытерла рукавом раму и прошла в спальню, где уже лежал внук.
– Ванчо, ты еще не спишь, ба? Скажи бабе: не это ли будет сам Бог Вседержитель наш Саваоф? Вишь какое бородище у него! Такую бороду человек и за сто лет не отрастит. Тысячи лет , вероятно, отращивал. Как думаешь?
– Ну, наверно... - не знал, что ответить внук.
– Борода действительно божественная!
– заключила баба Доца, - Значит, это сам Саваоф. Повешу-ка я его вместо Богородицы.
– А с Богородицей как?
– Разлетелась бедная. Одни куски остались. Прости меня грешную, Господи Боже! Повешу эту... Хорошая
– 13 -
Баба Доца сидит на ступеньках веранды и сама себя оплакивает:
– Боже, какая я была сильная и здоровая женщина! С поля иду - мешок кукурузы несу. А теперь даже два раза не могу село обойти. Ноги уж не те, спина не держит. И голова шумит, будто мыши в ней копошатся. Говорят, кровяное давление повысилось. Какое там давление, если пять стаканов вина не могу выпить? Если с закуской, то еще пять могу осилить. А не выпьешь - какая с тебя работница? Вот два дня не пила и насморк заработала. Три дня чихаю, кашляю, и не проходит. Надо врачу показаться, а я боюсь. Положит на койку, а там и операцию надумает делать. Идти не хочется, но говорят: с болезнью не шутят. Придется пойти.
Далеко за полдень, когда уборщицы уже и полы помыли, баба Доца, повязанная теплой шерстяной шалью, перешагнула порог терапев-тического кабинета и стала перед небольшим столиком, за которым сидел молодой рыжебородый лекарь и сосредоточенно писал.
– Добрый тебе день, сыночек!
– поздоровалась бабка, с любопытством глядя на врача, - Опять простудилась...
– Здравствуйте, здравствуйте!
– машинально ответил врач, не глянув на запоздалую посетительницу. Но когда поднял голову и узнал, кто перед ним стоит, состроил мучительную гримасу и простонал:
– Бубуля, вы же у меня позавчера были. Я же вам сказал: ничего серьезного у вас нет. Обыкновенный насморк, само собой пройдет.
– Да, но... вы сказали, что с болезнью не шутят.
– Сказал. Но смотря, с какой болезнью. Я вас послушал, лекарства вы-писал. Купили, пьете их?
– Не-а...
– Почему?
Баба почесана бородавку.
– Потому, что вы выписали мне два вида таблеток: одни синие другие белые. А какие пить вначале, какие потом - не сказали.
– Да, Боже мой, пейте их сразу, вместе.
– И запивать водой, верно?
– Разумеется.
– Водой, какой: кипяченной или сырой?
– Разницы нет.
– Нет, если хотите, воду я могу вскипятить.
– Вскипятите.
– А кипятком я не обожгусь?
– Дайте ему остыть.
– Тогда зачем кипятить? Может, лучше яблочным соком запить.
– Запейте.
– Сок кислый? Ничего не будет от кислого?..
Врачу надоело слушать бабины причуды.
– Бабушка, я очень занят. Идите, пейте лекарства и выздоравливайте.
– Хорошо. Спасибо, доктор, - переминалась баба с ноги на ногу. Я вот еще о чем хотела спросить ...Когда пить таблетки - перед едой или после?
– Перед, едой.
– Перед какой едой: перед завтраком, обедом или ужином?
– Перед какой хотите!
– не выдержал врач и повысил голос, - Я же вам объяснял: я занят, отчеты составляю! Да и вообще сейчас больница зак-рыта!
Баба Доца вздрогнула, но с места не сдвинулась,
– Вы не кричите. Сами говорили: с болезнью не шутят. Я спрашивал потому, что утром я не ем, пью только чай... Как же говорите "перед едой" если я не ем, а только пью?