Баба Яга на Луне

Фидянина-Зубкова Инна

есть для тебя коровье,

быть тебе, ведьма, тёлкой!»

– С тёлки немного толку,

найди лучше бабу Ольгу

да чтоб девкой была брюхата;

вот мой дух в дитя и впечатай!

Возмутились разбойнички дюже,

заголосили, на удивление, дружно:

– Ах ты, старая хитрая бабка,

да и мы ведь, поди, не тяпки,

мы тоже хотим в дитяти!

Всемогущий и нас впечатай

в малышей крепышей дюже бойких,

найди

нам, будь добр, матерь Ольгу!

Вздохнул Дух, к Земле спустился,

облетел три раза, прибился

к самой убогой хате,

там три брата палатых и матерь

на сносях – брюхатая девкой,

отец в могиле, и древко

из старого мужнего платья

развевается. «Не сорвать бы!» —

шепнул Дух степной и обратно

на Луну, к Яге. Да в охапку

схватил четыре души

и снова к хате спешит.

Подлетел, вдохнул души старые. Выдохнул —

души голодные выпустил

в головушки сирым младенцам.

Ну держись, мать, теперь не деться

тебе никуда от зла —

в дом твой пришла беда.

Ой беда, беда, беда!

Летит, свистит сковорода —

сынки в вышибалу играют,

со всей дури, с размаху вдарят

по соседским мальчишкам.

Дух с них и вышел.

И прошла дурна слава

От края деревни до края:

«Во дворе у Ольги

чёрта три и Лёлька

маленькая, но злая —

то кричит, то ругает

страшным голосом свою мать.»

Стал народ тут знахаря звать.

А знахарь Егор

к вдове Ольге припёр

травы да лампадку

в её хромую хатку.

Подул, пошептал,

злых духов, вроде бы, изгнал

и удалился далеко —

аж в соседнее село,

где и сгинул.

Никто его больше не видел.

Глава 4. О том как разбойники снова стали разбойниками

А Кыш, Хлыщ и Малыш подрастали,

имена свои взад верстали.

И даже «бабушка Яга»

говорила, что она

не девка Лёлька,

а баба Яга и только!

Маманька же их Ольга

терпела это недолго:

собрала котомку да вон со двора,

добралась до близлежащего монастыря

и постриглась в монахини.

А детишки её мордяхами

дел в деревнях наделали —

убивали, грабили. Но уделал их

Василий Буслаев с дружиною:

проезжал было мимо, да кликнули

мужички воеводушку на подмогу.

И помог ведь! Воров закинул в подводу

да в тайгу непролазну увёз,

там и кинул их. Лес

закряхтел, зашумел, застонал

когда богатырь уезжал.

Но Василий всё же уехал —

подвигов у него впереди! Ай брехал

о коих народ исправно.

/ Ты записывай за людьми, Иванна,

да не думай о духах злых плохо.

Спину крутит? Пиши, не охай! /

Пришлось семье в лесу обосноваться:

на курьих ножечках избу рубить – не баловаться!

Но у бабки помощников куча —

один другого могучее!

Избу срубили, баньку поставили,

грибников в которой уваривали

да редких каликов перехожих,

ну и разбоями тешились рожи.

Как повисла слава дурная

от края земли до края

о Кыше, Хлыще, Малыше

да злющей бабе Яге.

До жути народ их боялся,

в тайгу совсем не совался,

а ведь ягода нужна и пушнина,

да лес – возводить домины.

Плачет мужик, загибается

род людской: – И доколе маяться

будем мы, нищи холопы?

Надо бы леших прихлопнуть!

Решено так решено:

в лес пойдёт одно звено,

а второе послужит прикрытием:

– Грабли, вилы, тяпки тащите!

И пошли мужики рядами,

в руках топоры и знамя

из старой холщевой рубахи

их отца. Вот размахивай

и при на адовых деток!

Но прослышали хруст сухих веток

Кыш, Хлыш, Малыш и баба Яга,

берут с поленницы дрова

и идут на крестьян в наступление.

(Вот и закончилось стихотворение.

Ан нет, пошутила.)

Шёл тот бой с невиданной силой:

матерились они до утра —

рать мужичья на демонов шла!

Но всё хорошо получается

у тех только, кто шатается

по боям и пирам самозваным

(у былинных, то бишь, засранцев).

А нашу мужичью силу

очень быстро свалила

эта мала разбойничья рать.

Пахать бы мужам и пахать!

Но они по кустам валяются:

чи живы, чи мертвы – разбирается

с ними баба Яга.

Её печь в жар красен вошла!

Ну вот,

снова беден сельский род.

Где брать подмогу

на неугодных богу?

Пригорюнились земляне, обиделись

трёх прихвостней возненавидели,

а также злыдню Ягусю.

Вдруг вспомнила бабка Дуся