Бабье лето

на главную

Жанры

Поделиться:

Бабье лето

Бабье лето
5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

О Юрии Слёзкине и его романе «Бабье лето» [1]

Автор предлагаемого романа Юрий Львович Слёзкин (1885—1947) ныне почти забыт. ‹…›

До революции Слёзкин успел стать весьма популярным писателем, выпустил трехтомник своих произведений, его роман «Ольга Орг» вышел несколькими изданиями и был экранизирован.

Сын генерал-лейтенанта, участника Русско-турецкой войны 1877—1878, он не был ярым приверженцем существовавшего в России строя и, несмотря на близость многих своих родственников ко двору и вообще к высшим кругам общества (тетка его была фрейлиной ее императорского величества, а дядя, жандармский генерал, начальником жандармского управления Петербурга),— он стремился во всем разобраться сам, и потому одна из его первых повестей «В волнах прибоя» (1906) о революции 1905 г. была запрещена цензурой, а автор был осужден на год заключения в крепости, от чего его уберегли лишь родственные связи.

‹…›

Одним из первых учителей своих писатель считал Чехова. Но испытал на себе влияние и других великих предшественников. «В 1911 году весной,— вспоминает Слёзкин,— я начал писать… „Помещика Галдина“, первый свой роман о живых людях, действующих тут рядом со мной… Пушкин в прозе, Мопассан — в них я видел учителей и старших братьев» [2] .

‹…›

Появившийся

в 1912 году на страницах журнала «Русская мысль» роман «Помещик Галдин» [3] ‹…› затрагивал проблемы ‹…› глубинные и важные для России той поры. Он обнажал крушение, вырождение, бесперспективность старых правящих классов.

Несколько месяцев из жизни гусарского ротмистра Григория Петровича Галдина под пером Слёзкина превращаются в обобщающую картину безысходности и тупика, в который зашло дворянство и так называемая общественная жизнь власть имущих.

Тридцатидвухлетний ротмистр, выйдя в отставку, решает поселиться в своем родовом имении в Витебской губернии. Он крепок здоровьем, чист сердцем, честен и смел. Его представления о жизни, о назначении человека, о чести и порядочности просты и незатейливы. Его интересы ограниченны: он увлекается охотой, собаками, лошадьми. Галдин испытывает счастье просто от ощущения природы, хотя даже не задумывается над своим чувством.

Умело и тонко Слёзкин показывает, как все простое и близкое к природе радует Галдина и как ему претит все фальшивое, искусственное, пусть даже внешне кажущееся важным и значительным. Он рад деревенским мужикам и бабам, находит с ними общий язык, но его раздражает возня вокруг выборов в государственный совет, куда одна дворянско-помещичья партия хочет протащить своего ставленника черносотенца в противовес другой помещичье-дворянской партии, представляющей интересы местной шляхты.

Дикость, мерзости, подлости, которые творятся в этом тихом краю, Слёзкин дает несколькими штрихами, лаконично и метко — взяточничество, торгашество, сплетни видим мы в живых сценах и лицах.

Роман (так называл свое произведение Слёзкин, критики же предпочитали именовать его повестью) вызвал многочисленные и разноречивые отклики. Прогрессивная, радикальная печать оценивала роман положительно, реакционная консервативная увидела в нем подрыв устоев.

Помимо общественного звучания, рецензенты отмечали художественные достоинства произведения (реакционная печать, как правило, их не замечала и указывала на недостатки).

«…Какое наслаждение перелистать повесть Юрия Слёзкина „Помещик Галдин“! — говорилось в одной из рецензий.— Страшно сказать, но в строках этого молодого, еще не окрепшего автора есть что-то от Л. Н. Толстого его первых времен… Дай Бог! — Стосковалась душа по настоящему, простому, ясному и великому русскому слову…» [4]

А вот что отмечалось в рецензии А. Басаргина в газете «Московские ведомости»: автор оказался «настойчивым в проведении антипомещичьей тенденции: и сам Галдин, и все его соседи-помещики, русские и немцы, выступают в повести в достаточно отталкивающей обрисовке — как люди своекорыстные, бездельные, раболепно относящиеся к власть имеющим и высокомерно-пренебрежительно к серой мужицкой массе» [5] .

Рецензия заключается следующим пассажем:

«…Оппозиционно-тенденциозное отношение к помещикам-землевладельцам дает себя в ней чувствовать довольно ощутительно — ко вреду и для повести, и для стоящего у нас теперь на очереди землеустроительного, да и вообще обновительного дела.

В итоге, на мой взгляд, партийная беллетристика, хотя, быть может, и хочет служить делу обновления, но подходит к этой серьезной задаче со средствами прямо-таки негодными» [6] .

Как подлинный художник, Юрий Слёзкин не просто отражал те частные картины жизни, какие видел, но и пытался осмыслить происходящие процессы, выразить их существо, попытаться нарисовать тенденцию. И на этом пути, несомненно, важной вехой вслед за «Помещиком Галдиным» ‹…› стал его роман «Ветер», напечатанный в первых номерах журнала «Вестник Европы» за 1917 год. В этом романе он пытается ответить на вопрос, повисший в воздухе в повести «Помещик Галдин»: что делать русскому дворянину, порядочному человеку, помещику, в современной ему России? Ответ — работать, быть хозяином, управителем на земле, развивать промышленность.

‹…›

Мировая война, революция, Гражданская война… Для многих дореволюционных деятелей культуры эти эпохальные события становились переломным моментом, а иногда и крахом. Не все смогли сразу осознать и суть происходящих событий, и их направленность, и их неизбежность, необходимость.

Не сразу пришел к полному пониманию и Юрий Слёзкин. ‹…› как многие представители старой интеллигенции, он проходит через чистилище сомнений, раздумий, ошибок и срывов. Коротко свой путь в первые послереволюционные годы Слёзкин представил так: «от сотрудничества в „Нашей газете“ и „Вечерних огнях“ — к „Крестьянской коммуне“, от скепсиса — к революционной восторженности, от организации Союза деятелей художественной литературы — к бегству за белым хлебом в Чернигов, от заведования подотделом искусств (вполне искреннего — с отдачей себя целиком) — к глупейшему сотрудничеству в „Вечернем времени“ и снова налево» [7] .

‹…›

В 20-е годы Юрий Слёзкин пишет одно за другим произведения, посвященные недавним пережитым событиям и сегодняшнему дню,— роман «Столовая гора» (1922), повесть «Шахматный ход» (1923), роман-памфлет «Кто смеется последним» (1924); повести «Разными глазами» (1925), «Бронзовая луна» (1926), «Козел в огороде» (1927). В 1928 году выходит роман «Предгрозье» — первый вариант первого тома трилогии «Отречение».

В 1929—1930 годах на современном материале Слёзкин создает пьесы «Ураган» и «Пучина», поставленные в театре б. Корша и им. Е. Вахтангова.

Кроме того, за эти годы опубликовано десятка полтора рассказов.

‹…›

Затравленный рапповской критикой, которая видит в нем чужака, сомнительного попутчика, Слёзкин все-таки продолжает работать. С конца 20-х его перестают печатать. Издательства отклоняют его рукописи. Из репертуаров театров исключаются его пьесы, более пяти лет не издают его книги.

Он вынужден обратиться, подобно многим другим писателям, с письмом к Сталину. Слёзкин подчеркивает, что все его творчество отдано родине, народу, что хочет быть полезен. Неизвестно, получил ли это письмо Сталин, но резонанс все же был. Писателя пригласили в ЦК, и через некоторое время рукопись первого тома эпопеи «Отречение», произведения, которое Слёзкин считал главным делом своей жизни, была принята к печати.

В эпопее автор хотел отразить эпоху, XX век со всеми его потрясениями.

‹…›

Над эпопеей Слёзкин работал до конца своей жизни. В суровые годы войны он увидел свой патриотический долг в том, чтобы выдвинуть на передний план третьего тома фигуру Брусилова. Некоторые главы романа печатались во время войны. Отдельной книгой роман «Брусилов» вышел в марте 1947 года. В нем реализовалось все, к чему стремился Слёзкин на протяжении писательской жизни,— слились воедино мысль, идейная ясность, художественное мастерство.

1

Фрагменты из вступительных статей С. С. Никоненко к роману Ю. Л. Слёзкина «Столовая гора» (Дарьял. 2005. № 3) и к сборнику «Разными глазами» (М.: Совпадение, 2013).

2

С л ё з к и н Л. «Пока жив, буду верить и добиваться» // Вопросы литературы. 1979. № 9. С. 277.

3

В советское время автор дал роману новое название — «Бабье лето».— Примеч. верстальщика.

4

Против течения. 1912. № 20 (44).

5

Московские ведомости. 1912. № 74. 31 марта.

6

Там же.

7

С л ё з к и н Л. «Пока жив, буду верить и добиваться». С. 278.

Бабье лето

Светлой памяти моего отца

Осенние дни, когда особенно ярок прощальный солнечный свет, а по сжатому полю и меж червонных осин протягивают серебряную нить прожорливые и трусливые пауки, бегущие от близящегося ненастья,— дни ненадежные и обольстительно лживые, искушающие легковерных возвратом летнего зноя,— русский человек назвал, по обычаю своему — усмешливо и лукаво — б а б ь и м л е т о м.

1927 г. Вырица
I

Григорий Петрович Галдин, говорят, будучи гусаром, считался не только отличным, но и отчаянным наездником и стрелком. О его стрельбе в цель рассказывали нечто невероятное: будто он, будучи пьян до того, что едва стоял на ногах, без промаха попадал в часы, которые держал перед ним его денщик на довольно большом расстоянии. Никто из зрителей при этом не видел, чтобы у денщика хоть раз дрогнула рука: так он был уверен в искусстве своего барина. Говорили еще, что Григорий Петрович острием кинжала пробивал несколько монет сразу, а шашкою сносил головы трем баранам, поставленным рядом.

Кроме того, любил он будто бы выкидывать разные шалости и проказы. Но пуще всего занимали его лошади и собаки — верховая езда была его страстью, а охота — первейшим удовольствием. Из-за лошади же, поспорив с товарищем, Галдин дрался на дуэли и должен был за то оставить полк в чине ротмистра {1} и приехать к нам в уезд Витебской губернии, где по завещанию матери своей он с братом Виссарионом — тоже офицером,— получил в наследство имение Прилучье.

Виссарион предоставил ему всецело распоряжаться хозяйством, так как сам не мог отлучиться в деревню, занятый службой своей, по которой подвигался очень успешно.

Григорий Петрович приехал в начале мая, ни с кем из соседей не познакомился, зажил совершенно один и продолжал увлекаться охотою, выездкою лошадей и стрельбою в цель. Былого молодечества в нем уже не замечалось, но сердцем он оставался так же прост и прям, так же радовался молодою радостью, любил жизнь и принимал ее, не задумываясь.

Ему тогда минуло, кажется, тридцать два года. Он смотрел молодцом — крепким, стройным, с карими живыми глазами и темными усами — настоящим красавцем.

Усадьба Галдиных стояла высоко на крутом берегу Западной Двины, как раз в том месте, где река поворачивала к северу, образуя прихотливую луку. Из окон барского дома видно было далеко вперед — низменный левый берег, серое селение, а дальше в тумане кресты костела и церкви местечка Черчичи.

Молодой фруктовый сад и старые липы обняли со всех сторон веселый двухэтажный господский дом и немногочисленные дворовые постройки — все было крепкое, хорошо прилаженное, чистое.

Мария Платоновна Галдина — покойная матушка молодого владельца — не даром прожила здесь десять лет,— сама перестроила дом, завела питомник фруктовых деревьев, взрастила племенных коров. Григорию Петровичу надлежало только поддерживать то, что ему досталось, чтобы жить припеваючи.

Но у молодого хозяина была страсть к собакам, и эти собаки влетали ему в копеечку. Двенадцать польских гончих {2} держал он у себя на псарне и пару ирландцев {3} в комнатах. Целыми днями он возился с ними. Иногда поднимал такой шум, что за версту можно было услышать, и тогда иному робкому могло показаться, что кого-то рвут на части озлившиеся псы.

Всем своим псам Григорий Петрович дал прозвища в честь разных полководцев и куртизанок. Здесь были и Помпадур {4} , и Суворов, и Тамерлан {5} , и Валевская {6} , и Цезарь, и какая-то Занька. Легавые носили короткие и выразительные имена — Штык и Пуля.

Кроме того, у Григория Петровича стояли на конюшне великолепный гунтер {7} , под верх, тонконогий, сухой, весь огонь — красавец Джек и пара вороных орловских {8} .

Кормил Григория Петровича повар Никита Трофимыч — из денщиков. Готовил он на славу, всею душою был привязан к барину, но часто запивал и во хмелю никого к себе не подпускал близко.

Еще когда жива была Мария Платоновна и к ней в отпуск приезжал Григорий Петрович, между панычем и поваром установилось тесное согласие. Дело в том, что Галдина-мать терпеть не могла, когда за столом пили водку, а молодому корнету {9} без водки весь обед казался пресным. Из-за этого у них происходили недоразумения. Однажды, перед обедом, проходя по двору мимо окон кухни, увидел Григорий Петрович повара, делающего ему какие-то таинственные знаки.

— В чем дело? — спросил изумленный корнет, подходя к окну.

— А идите-ка сюда, ваше благородие,— значительно и шепотом отвечал Никита Трофимыч.— Не угодно ли отведать…

Войдя в кухню, увидел Галдин накрытый белою салфеткою уголок кухонного стола, а на этой салфетке шкалик водки и тарелочки с закускою.

— Что это тебе в голову такое пришло? — спросил корнет, все еще недоумевая.

— Да что же, помилуйте,— оживился повар,— разве так можно? Нашему брату перед обедом не выпить, и обед не в обед покажется, а бабы — известное дело, вы уж извините,— ничего в этом не смыслят… и моя ведь скандалы мне устраивает… вот я, значит…

Книги из серии:

Без серии

[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
Комментарии:
Популярные книги

Сумеречный стрелок 7

Карелин Сергей Витальевич
7. Сумеречный стрелок
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сумеречный стрелок 7

Идеальный мир для Социопата 3

Сапфир Олег
3. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
6.17
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 3

Системный Нуб 2

Тактарин Ринат
2. Ловец душ
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Системный Нуб 2

Эволюция мага

Лисина Александра
2. Гибрид
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Эволюция мага

Дайте поспать! Том IV

Матисов Павел
4. Вечный Сон
Фантастика:
городское фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Дайте поспать! Том IV

Последний попаданец 12: финал часть 2

Зубов Константин
12. Последний попаданец
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 12: финал часть 2

Барон не играет по правилам

Ренгач Евгений
1. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон не играет по правилам

Граф

Ланцов Михаил Алексеевич
6. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Граф

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Седьмая жена короля

Шёпот Светлана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Седьмая жена короля

Табу на вожделение. Мечта профессора

Сладкова Людмила Викторовна
4. Яд первой любви
Любовные романы:
современные любовные романы
5.58
рейтинг книги
Табу на вожделение. Мечта профессора

Идеальный мир для Лекаря 10

Сапфир Олег
10. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 10

Последний Паладин. Том 7

Саваровский Роман
7. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 7

Неожиданный наследник

Яманов Александр
1. Царь Иоанн Кровавый
Приключения:
исторические приключения
5.00
рейтинг книги
Неожиданный наследник