Бабки в Иномирье

Чиркова Вера Андреевна

Мало того что придумала каких-то неправильных гномов, так еще и вообразила себя кошкой хвостатой!

Бабка Йожка Афина

Очнулась я, и понять не могу, где. Волосы вниз свесились и весь обзор загораживают. В живот что-то впилось, а попа болит – сил нет терпеть. Руки свои не чувствую. Дернулась – и поняла, что вишу я поперек седла, ручки мои – вот они, впереди кожаным ремешочком связанные. В живот лука седельная упирается, а с левого боку сапог. Да не простой, а с серебренной шпорой. Головой я мотнула и копыта лошадиные углядела. А лошадка-то иноходец. Вон, как красиво бежит. Обе левые ноги одновременно вперед. А правые я не вижу. И не качает, как на рысаках.

Я лошадей не очень люблю. Всегда считала, что лошадь – это такой зверь, который одним концом лягается, а вторым – кусается. Но в этом мире, видать, другого транспорта нету.

Попыталась я сдвинуться, чтоб живот не так болел, но мне не дали. Тяжелая рука легла мне на спину и придавила посильней.

– Не дергайся, горгулья проклятая.

– Ась? Кто? Какая я тебе горгулья?

– Каменная, какая еще. Думаешь, крылья убрала – я тебя не признаю?

И стало мне тогда смешно.

– Ой, мамочки, хи-хи-хи, даже не посмеяться вволю – чем ты меня подбил, мил человек, попа болит, сил нет как. Уж не стрелой ли? Не горгулья я, не горгулья. И не каменная я никакая. Неужели не чувствуешь? Женщина я… самая, что ни на есть, мягкая.

Его рука сдвинулась с места и прошлась по моей спине с поясницы вверх, до самой шеи и обратно. Как до попы дошла, приостановилась. А я прядь волос зубами зажала, чтоб не ржать, а сама попой-то и пошевелила. Он как дернется! А я от очередного приступа боли опять сознание потеряла.

Хорошо-то как! Больше не качает, не трясет. Руки мне развязали, а попу, наоборот, перевязали. Чувствую, что-то прохладное на ней лежит. Глаз правый приоткрыла и через ресницы глянула. Положили меня у костра, на попону лошадиную. Дух от нее такой, хоть противогаз одевай. Но это ничего, главное – жива. В метре от меня костер догорает, над ним котелок висит с каким-то варевом, а с другой стороны сидят двое: мальчишка лет двенадцати и мужик. Даже в полумраке видно, как они похожи. И у отца и у сына глаза синие, точно, как небо после захода солнца, и улыбки одинаковые. Старший младшему что-то рассказывает, но так тихо, что за шипением еды в котелке я не слышу. А что варится – понять не могу – лошадиный дух все перебивает, окромя запаха гари – но это от меня самой так воняет. И тут до меня дошло: Я ж в пепле все перемазалась, как черт. Меня не только за горгулью – меня за чудовище принять можно было!

А тем временем мальчонка привстал да длинной ложкой в казанок полез, помешивает. Видать, я глаза чуть шире, чем надо, приоткрыла – он и заметил, что я очнулась.

– Тетенька? А почему у тебя попа белая, а лицо серое? – и улыбается мне так ехидно, во все сорок зубов.

– Замаскировалась я так, – шепнула, а у самой волосы на голове зашевелились.

Батюшки святы! А это еще что? Клыки? Темные волосы мальчика свесились надо мной – разглядывает. И тут до меня дошло, что лежу я голой попой кверху. Я руку за спину завела и облегченно вздохнула – прикрыли они меня моей же кофточкой кашемировой. Только на ощупь она теперь была, как цементом покрытая – пепел, да дождь сделали свое дело. Могу себе представить, что у меня на голове!

«Ну, да ладно, утро вечера мудренее» – подумала я и заснула.

Под утро роса выпала, куда не глянь – капли сверкают, прям, как бриллианты. Замерзла я, зуб на зуб не попадает. И повернуться не могу – что с раной, не знаю. Но я изловчилась, встала на четвереньки, и за сумкой своей потянулась. Вроде, полегче мне, боль еще есть, но терпеть можно. Достала мыло, полотенце, чистые штаны и рубашку запасную. Те штаны, что на мне, явно разрезали, когда стрелу вынимали, они чуть не свалились с меня, когда кряхтя и постанывая, как старая бабка, я поднималась и шкандыбала в сторону воды. Где-то недалеко журчал ручей.

Неширокая речушка перебегала по каменным уступам, в одном месте образовалась тихая запруда. Вот в нее я и вошла, раздевшись догола на бережке. От холодной воды заломило суставы,

и я потратила немного магии, чтоб ее подогреть. Волосы пять раз намыливала, хорошо, что вода тут оказалась мягкой, никакой кондиционер не нужен. После мытья волосы стали, как пух, нежные. Осторожно ступая, чтоб не поскользнуться на камнях, я стала выбираться из воды. Рану надо еще обработать, да одеться во все чистое. Вещи мои – вот они, в пяти шагах по правую руку, да не успела я к ним подойти – подняла глаза и лицом к лицу столкнулась со старшим… вампиром? Крылья черным плащом спину укрывают, волосы длинные в боевую косу заплетены, до колен коса свисает, на грудь вампира перекинутая. Глаза, как сапфиры, в свете солнышка сверкают. А красив-то как, всю жизнь вот так бы стояла да любовалась, если бы еще и одетая была, совсем хорошо было бы. Но ручками прикрывать стратегические места не стала. Наоборот, гордо выпрямилась и спокойно, чуть прихрамывая на правую ногу, направилась к своим вещам. Пусть смотрит – мне не жалко. И, тем более, что мне есть, чем годиться – волосы у меня ненамного короче, чем у него, волнистым облаком спину прикрывают, глаза зеленые, ресницы длинные, грудь… ну, пока еще на ушки спаниеля не похожа, сосками вверх торчит. А что веснушки на носу – так это завлекалочки, а не веснушки.

Подойти-то, я подошла, а нагнуться не могу. Рана тянет да стреляет. И я к вампиру поворачиваюсь, попутно замечаю отвисшую челюсть, и ласково так ему говорю:

– Не могли бы вы мне помочь, любезнейший?

Бабка Йожка Кира

А вот и еще один вопросец подле меня сидит. Типа пытается сообразить кто я и откуда взялась на его блондинистую макушку…. А мне, между прочим, тоже не менее интересно, каким Макаром я туточки очутилась, да причем еще и мужней женой! Нет, бабуля моя, то же, кстати, ведьма и потомственная рассказывала о такой возможности переноса! Но я ведь не профессионалка, учиться мен еще нужно молодая я, силу то бабуля передала, но до конца то не обучила! И тем более открывала то я портал не в мир иной, а во вполне конкретное место!

Так ну что пора заканчивать истерить и причитать да валить искать портал домой!

Вздохнув, тыркаю муженька в бок локотком… Хе-хе… Не ожидал от меня такой прыти вона как подпрыгнул! Ой, злая я! И врееедная!

– Вещички – спрашиваю – мои не видал?! Сумочка такая красненькая?

– Вон тот баул что ли? – указывает на что-то темное валяющееся около одной из дверей.

О! А он оказывается и в темноте видит! Блин, какое полезное приобретение!

Встаю и подхожу ближе, а ведь действительно моя сумочка лежит.

– И вовсе это не баул! А всего лишь дамский кошелек для мелочей! – отвечаю обиженно. Слышу, как дроу фыркает на мою фразу. Ну да хорошо иметь маленькую сумочку всевместимку на каждый жизненный случай.

Так теперь собираться и на выход.

О вот и мои любимые брючки и туника, все приятненького черненького цвета. Думаю, не стоит шокировать местное народонаселение отсутствием юбки, поэтому вот она моя любимая шаль вполне заменит импровизированную юбку с бахромой. Волосы закалываем парочкой металлических шпилек (эх, пока моим единственным оружием) и поверх наматываем платок на манер капюшона. Все – я готова к труду и обороне.

Оборачиваюсь и выжидательно смотрю на супруга, а он, зараза, даже с места не сдвинулся, так и лежит на эротодроме, и как завлекательно… так бы и… Но это мечты, ведь не дастся зараза в мои лапки.

– И куда ты собралась в таком виде?

– Ну, вообще-то я домой намерена попасть. А что, будут какие-то особые пожелания по поводу моего маршрута? – зеркально повторяю движение бровей Шера.

– И где же позволь узнать твой дом?

– Если я назову город, это тебе ни о чем не скажет, а вот чтобы добраться домой, мне нужно на Лысую Гору попасть. Да и думается мне, что не одна я такая теперь по этому миру шастаю.