Бабкино наследство
Шрифт:
Показались городские ворота. В воротах стояли стражники, не обращая на нас никакого внимания. Похоже, они спали – из-под закрытых забрал доносился молодецкий храп.
– Это что, паспортный контроль? – сострил я. Шутку никто не поддержал. Страшно им, что ли? Братки мои притихли: видно, только начали осознавать то, что с ними приключилось.
За крепостной стеной нас ждала суета, крики торговцев и странные запахи. Это поселение выглядело как смесь восточного базара с его буйством красок и средневекового города с узкими улочками.
– Ерема, а какая валюта здесь в ходу? Хотя какая разница, ведь у нас никакой нет.
– Это у тебя никакой нет, – проворчал Ерема, – а мы люди запасливые.
– Что бы я без тебя делал, запасливый ты мой, – улыбнулся я и добавил: – Филимон, проводишь к местному
Бык кивнул своей огромной головой, приглашая нас следовать за ним.
Дом волшебника оказался небольшим, но с множеством различных пристроек. Нас впустили во внутренний двор и велели ждать. В одном из сараев что-то происходило. Что-то чавкало, хрюкало, топало и поскуливало. Мое богатое воображение после рассказов Филимона рисовало тако-ое! Надеюсь, что все-таки там просто поросенок.
Волшебник заставлял себя ждать. Похоже, присматривался к нам. Он никак не мог понять, кто мы такие, чего от него хотим и как ему себя с нами вести. В каком образе к нам выйти? Просители мы или заказчики?
Откуда я все это знаю? Я ведь тоже не чужд магии. Я бы думал именно так.
Колдун оказался милым старичком, похожим на Хоттабыча. И с восточным гостеприимством пригласил нас к дастархану для чаепития и беседы. Я подумал: «Уж больно все мило, и это очень подозрительно». Вспоминая напутствия Яги, которая очень беспокоилась за меня, я насторожился и приготовился к неожиданностям.
– Никому ничего не пить и не есть без моей команды, – прошипел я сквозь зубы.
Все кивнули, таинственно переглянувшись. Мы уселись у дастархана. Все выглядело изумительно, и вдруг что-то стало жечь мне грудь все сильнее и сильнее. И я вспомнил! Оберег! Оберег, который моя бабуля собственноручно повесила мне на шею. Он таким образом предупреждал меня об опасности. Ну, то, что этот Хоттабыч не так уж прост, я уже понял, но где же совет? И тут веревочка, на которой висел бабушкин подарок, оборвалась, и оберег полетел вниз, в чашку с чаем.
«Хоттабыч» побледнел, потому что реакция в чашке была довольно бурной. Димон с Вованом медленно поднялись и нависли над волшебником, глядя на него с укоризной.
– Ай-ай-ай! Дядя! Это и есть твое хваленое восточное гостеприимство?
Филимон почему-то замычал, а Ерема, скинув все с дастархана, залез в авоську, достал бутыль самогона и всякой-разной снеди и сказал: «А теперь все с начала и по-нашему».
В пещере было темно. Но ее высокие своды все же иногда освещались вспышками заклинаний. Маги загнали его в самый дальний угол. Затравили, как дикого зверя. На него нахлынули воспоминания о детстве. Как однажды нетрезвые вассалы местного герцога на охоте не смогли найти лису и не придумали ничего лучше, как натравить собак на маленького шестилетнего сироту. За спиной – скала, перед ним – свора злющих скалящихся псов. Арбалеты, нацеленные в лицо, и собачьи клыки, с которых капает слюна. Ему было очень страшно, несмотря на то что он уже привык к травле и издевательствам со стороны деревенских жителей. Тогда все его чувства были обострены, он был готов сражаться за собственную жизнь всеми доступными ему средствами. Пьяные дворянчики смеялись и тыкали в него пальцами. Одна команда с их стороны – и собаки разорвут его в клочья. Его страх и ненависть трансформировались в нечто почти материальное. В странную энергию, которая побежала по его венам, наполняя каждую клеточку его организма Силой. И Сила вырвалась. Вырвалась с криком боли и отчаяния маленького мальчика. Вырвалась огненной волной, разметавшей по ближайшим окрестностям и людей, и лошадей, и собак. Именно тогда дар, дремлющий в нем до времени, проснулся, и мир получил величайшего волшебника всех времен, правда, тогда еще ничего не умеющего. У него все было впереди. Как и тогда, сейчас каждая клеточка его организма была настороже. Его мысль лихорадочно работала. Как глупо он попался! Где было его чутье? Почему удача отвернулась от него? Неужели придется сдаться? Поединок продолжается уже двое суток, и силы его на исходе. Он один, а их – пятеро. Хорошо еще, что он очень дальновидный и предусмотрительный (сам себя не похвалишь…). У него есть запасной вариант. У него всегда есть запасной вариант. Это тщательно разработанный план. Он безупречен. Он продумывал
– Мелиор, сдавайся! – услышал он в ответ. – Все равно ты попался. Ты приговорен Советом к вечному заключению в магической тюрьме Карху. Там тебя ждет маленькая камера-одиночка без окон и дверей. Каждый твой день будет похож на предыдущий. Твоими единственными собеседниками будут крысы и пауки. И вскоре ты будешь разговаривать сам с собой, уходя в другую реальность. А через некоторое время, только представь себе эту картинку, твой рассудок пошатнется, твои глаза будут пусты, на лице будет глупое выражение, из вечно приоткрытого рта будет течь слюна, и ты станешь способным творить только мыльные пузыри.
– Тебе бы страшные сказки писать! – огрызнулся в ответ Мелиор.
Он не любил проигрывать. Кто же это любит? Мелиор сейчас вынужден сдаться. Но план «Б» уже запущен, остается только дождаться результатов, пускай даже в тюрьме.
– Остановитесь! Я сдаюсь! – крикнул опальный маг и шагнул из темноты.
Ну почему все мои переговоры в последнее время заканчиваются именно так? Ну что, по-другому нельзя? Мы-то что? Мы тренированные. А «Хоттабыч» (крепко, однако, к нему кличка пристала) не имеет нашей закалки. Вон, спит бедняга, да еще в такой неудобной позе. О! Глаза дрогнули. Боится, наверное, их открывать. Мучительно вспоминает: что вчера было? Не наобещал ли чего лишнего? Цел ли дом? Кажись, вчера фейерверками «мерились» – у кого получится красивее и громче. «Господи! А слуги – все ли живы? Кажись, вчера прислуживали нам милые ослики и обезьянки. Сейчас голова перестанет кружиться, и я их расколдую», – думает он.
На самом деле колдуна звали Мустафой (что-то в этом имени мне показалось знакомым, но я не придал этому значения). С сегодняшнего дня, как он и обещал, я становлюсь его учеником. Ну, во всяком случае, после того, как у него пройдет похмелье.
Помните фильмы про учеников и их учителей-гуру? Прежде чем хоть чему-нибудь научиться, ученик успевает отремонтировать машину своего учителя, вымыть весь его дом, посадить сад и натаскать целый бассейн воды.
Приблизительно так и проходило мое обучение. Правда, у Мустафы не было машины и бассейна, зато были поросенок и огород.
Однажды в дом Мустафы принесли письмо – свернутый в трубочку пергамент, запечатанный огромной сургучной печатью.
– Интересно, что там? – проговорил я, задумчиво вертя письмо в руках: Мустафы не было дома.
– А ты открой третий глаз, – съехидничал Ерема.
– Хорошая мысль, включаю рентген. – Это я пошутил, хотя принцип моих пассов был приблизительно в этом.
– Объявлен конкурс, ну, или олимпиада среди волшебников, – прочитал, вернее, понял я. Я же воспринимал только смысл – еще не успел выучить их азбуку. Стоп! А как же мы с аборигенами понимаем друг друга? Мы же говорим на разных языках. А! Это тот самый парадокс, о котором столько написано в фантастической литературе. Значит, авторы этих книг побывали здесь, или в других аналогичных мирах. А вдруг в этом мире есть мои соотечественники? Было бы здорово кого-нибудь из них встретить.
Опять я расфантазировался. Бурный поток моих мыслей был остановлен высказыванием моего домового:
– Когда у тебя такое выражение лица, мне становиться страшно. Ты опять какую-то глупость придумал? – спросил Ерема.
– Ну почему же глупость? – обиделся я. – Скажи, я волшебник или нет?
– Насколько я знаю, ты всего лишь потомственная ведьма, – ответил домовой.
– Смешно! Вот увидишь, я буду участвовать в этих соревнованиях! – Я поднял нос и выпятил грудь.
– И победю! – закончил за меня Ерема.