Бабочка и паук

Шпыркова Любовь

Есть люди, которые ходят, говорят, едят, смеются, но

при этом роняют на ходу целые куски сети – так они

оплетены ею.

Однажды – это было в Заведении – я сидела одна в комнате для отдыха и читала книжку. Вошел слесарь Иван – длинный мужик, еще не старый. Про его жену говорили плохое, а про него – только, что пьет, но руки у него золотые. Он пришел чинить окно. Я почувствовала напряжение, но упрямо решила дождаться, когда он уйдет. А он попросил меня помочь, и мне пришлось придерживать для него раму, но я поняла, что это было необязательно. "Все?" – резко спросила я, когда он что-то подкрутил. После этого я тут же

смоталась. Спускаясь по лестнице, увидела почти бегущую вверх жену Ивана. Похоже, что не он ее ревнует, а она его. Хорошая парочка – и это в Заведении! При мысли о том, что, придя минутой раньше, она могла затеять скандал, мне стало сильно не по себе.

Почему сеть желтая, не знаю, но в моей палитре это цвет опасности. У колодца сеть почти накрыла меня, Невидимая, липкая, как паутина желтая сеть.

Ни за что не пойду больше туда! Да, но где брать воду? Вот у меня два неполных ведра, их мне хватит пока, а там что-нибудь придумаю. В конце концов, можно брать водичку и ночью. Вор за золотом в банк, выкапывая подземный туннель, любострастник за чужой женой в хату, пока станица спит, ласка за куриными мозгами в курятник, а я так за водой прокрадусь темной безлунной ночью. Попрошу луну: не свети, прикажу фонарю: погасни, цепи скажу: не греми, цепь, ведру: не вырывайся из рук. Как эта штука называется, на которую цепь намотана – не коловорот?

Решив выяснить этот вопрос в Интернете, я пошла в мансарду. В ней два окна, одно напротив другого, одно смотрит на дом наглого мужика, который предлагал мне что-то у него там посмотреть – плавали, знаем, что еще такой придурок может показать, кроме удочки, на которую он ловит карасей, или канистры с краской. Некоторое время я изучаю вид его дома, крыльцо и окно, после чего перемещаюсь к другому окну, и вот тут вижу кое-что интересное. В доме слева горит свет! Выходит, та хибара тоже обитаемая, и я обложена с двух сторон, теперь придется закрывать шторы. Я вижу, как из домика выходит женщина, говорящая по мобильнику, и направляется к калитке, в руках у нее сумка. Женщина довольно стройная, насколько можно судить. На голове у нее шляпа с полями, одета дама в длинную юбку и обтягивающий топик. Вот к кому соседу надо подкатывать, а не ко мне. Может, она к нему и пошла? Я перебегаю к другому окну.

Внезапно на меня накатывает какое-то помрачение – я вижу в окне первого этажа лицо, но какое! Выпученные глаза без век, серая кожа – или морда? – покрытая жесткими волосками, челюсти с выпирающими клыками – это паук… и он смотрит на меня! Я в панике отпрянула от окна. Сердце бьется сильно, как после стометрового забега – от неожиданности. Рука машинально дергает шнур шторы, тюлевая занавеска опускается, и я снова приникаю к окну. И вижу того самого мужика. Он, нахмурившись, смотрит в мою сторону.

Неужели я перегрелась на солнце?

С этого момента я начала слежку за соседними домами. Мной оВласело какое-то нездоровое любопытство. Тянет увидеть опять, но кого или что – я не сама не знаю наверняка. Но никто не показывается. Вместо этого я вижу какую-то девчонку лет десяти на велосипеде – она то и дело ездит по дороге, туда и обратно, опять туда, опять обратно. Это странно, ведь этот сектор дачного товарищества самый глухой. За дорогой сетчатый забор, за ним лес, да и дорога здесь одно название, вся заросшая, в колдобинах и рытвинах. Что здесь что-то не так, я понимаю, когда однажды она останавливается и смотрит, вытянув шею, в сад бородатого соседа. Бедная девочка, неужели и тебя коснулась эта сеть?

Наконец, мне надоедает это занятие, и я сажусь к ноутбуку. Связь на удивление лучше, чем была до этого. Узнав, что такое коловорот, фыркаю. Потом шлю послание другу. Его зовут Дэн, но это, конечно, ник. Моего настоящего имени он тоже не знает – я для него Кейт. Общаемся мы давно, примерно полгода. Он знает, что я учусь живописи, а мне известно, что он студент. Познакомились мы в чате, а потом обменялись адресами почты, а потом и до скайпа дело дошло.

Ого, он уже просек, что я в Сети, и написал:

"Куда пропала, Кейт? Что поделываешь? Напиши, а то я соскучился".

Немедленно шлю ответ: "Привет, Дэн. Я сейчас в деревне.".

Отец мог бы тоже так общаться со мной, но он никогда этого не делает. Сейчас он, наверно, так занят, что ему не приходит в голову, почему я не звоню в условленное время. Ладно, сделаю это завтра, – говорю я себе. Ой, да у меня же нет телефона!

Странная ситуация – без телефона, без денег, сижу в месте, где никогда не была, даже не знаю его названия. Интернет хоть есть, а это решает и проблему телефона, но есть договоренность, что папе я звоню только с им подаренного мобильника. Возможно, он подключен к навигатору у Маргариты. Скорее всего, так оно и есть. Ого, Маргарита, какого Обломова я тебе устроила, забыв взять телефон! Вот сбегу – где будешь меня ловить?

Дэн отзывается: « Да ты че! А где деревня-то? Не в КостаРикегденить?»

Отвечаю: «Сама не пойму что меня на Бали не послали а это наказание и в стиле к тетке в глушь в саратов».

«Так ты в саратове реально?»

« Почти, Дэн. Разницы никакой, только чуть ближе»

«Сбеги».

«Куда?»

«Ко мне».

Тут я поняла, что если не остановить это, то начнется опасный треп, все более скользкий и опасный. Поэтому написала: «ой кто-то приехал», и отключила Интернет.Машинально стала гладить Баски, который замурлыкал от удовольствия, я ведь особо его не балую глажкой по шерсти. Привыкнет, и буду как бы обязана это делать. А я ничем не хочу быть обязанной – никому. Мне приходится брать что-то от отца, но я считаю, что расплатится он со мной не скоро. Иногда я его ненавижу настолько сильно, что убить готова. Но больше никого у меня нет. Маргарита тут ни при чем.

А здесь было бы неплохо… если бы не соседи. Они портят мне все удовольствие. Особенно один волосатый козел, пасущийся у водопоя. И почему я не хищник? Съела бы его, и дело с концом.

Вечер оказался нереально, волшебно тихим. Не слышно было голосов, может оттого, что в будний день многие дачники уехали в город. А может, Великая Тишина решила меня тут навестить, посмотреть, как я, да что поделываю. Что ж ты, Тишина, никем не прикинулась, как тогда – старушкой, вяжущей облака? Пришла бы оракулом, цыганкой ли, рассказала бы, случится ли встреча, а если да, то на мягкой ли траве, на грунтовой ли дороге, и каков будет звук шагов – быстрым, или медленным, не готовым. Как станет сегодня ночью шуршать трава, и прилетит ли ветер, чтобы плеча моего коснувшись, сказать: сама виновата, некого судить за то, что одна.

Мой сон в эту ночь был безмятежным и глубоким.

Анита

А потом я познакомилась с соседкой. Это несмотря на запрет отца с кем-либо контактировать. Получилось все помимо моей воли, из-за Баски. Он пропал, и я искала его по всему участку, зовя по имени, так как на кис-кис он не реагирует. Искала за туалетом, заглянула даже за сарай, но его нигде не было. И вдруг услышала приятный женский голос:

– Вы не котенка ищете?

Пришлось подойти. Баски, мой Баски, спокойно сидел у женщины на руках. Она пригласила меня в гости, и я пошла, но прежде дала шлепка котенку, чтобы гулял на своей территории. Соседка повела меня в свой домик. Я злилась на себя, но шла. Бесилась потому, что подчинялась, причем не ей, а своему желанию общения. Тетенька была в шортах и топике, на вид ей лет за тридцать пять, фигура что надо – в меру широкие плечи, подчеркнутая талия, крепкие ноги без намека на целлюлит. Икроножные мышцы развитые, но не выпирающие. Все это я просекла, пока плелась за ней, ругая себя. И что я за человек! Пальцем помани, и пойду куда угодно. Соседка, кажется, не замечала моего настроения, мы пили чай и болтали о погоде. Постепенно моя злость на себя прошла, словно растаял тонкий лед, и я уже не делала усилий, чтобы поддерживать беседу.