Бабочка во времени. Новое прошлое
Шрифт:
— Тогда куда ты меня ведешь?
— В «Англетер», — ответил Никита и, покраснев, добавил: — Не подумай неправильно, я не имею никаких посторонних мыслей на этот счет. Просто тебе надо согреться и высушить одежду, а гостиница как раз рядом. Мы снимем два отдельных номера и…
— …ты будешь все это время сидеть в своем? — усмехнулась я.
Кажется, Никита покраснел еще больше.
Мы прошли по Адмиралтейскому проспекту вдоль Александровского сада и, не доходя до Исаакиевского собора, свернули на Вознесенский проспект, который
Внутри было тепло и сухо. У стойки регистрации стоял мужчина средних лет и с интересом глядел на единственных посетителей в столь ранний и дождливый час.
— Доброе утро. Чем могу вам помочь? — вежливо произнес он, когда Никита подошел к стойке.
Я же осталась стоять чуть поодаль, рассматривая изысканную обстановку холла. Через несколько томительных минут Никита подошёл ко мне с двумя ключами от номеров — настоящий джентльмен.
— Стучи, если понадобится моя помощь, — Никита указал на соседний номер и вставил ключ в замочную скважину.
— А если она мне уже нужна? — спросила я, дивясь тому, откуда взялось мое кокетство.
Никита на мгновение замер и, медленно повернув ко мне лицо с порозовевшими щеками, с легкой хрипотцой в голосе спросил:
— Что такое?
Я выждала несколько томительных секунд и бросила:
— Пока ничего!
С этими словами я хохотнула, легко поцеловала его в щеку и скрылась в своем номере. От волнения грудь ходила ходуном. Биение сердце походило на отбойный молоток и отдавалось в голове. Прижавшись спиной к двери, я медленно сползла на пол и закрыла лицо руками. Хотелось визжать от переполняющих эмоций и громко смеяться.
Боже, что со мной? Как вообще может так быстро скакать настроение? Еще полчаса назад я навзрыд ревела от обиды, а теперь хочу прыгать и смеяться от любви…
Любви?..
Я отняла лицо от ладоней и озадаченно моргнула.
— Я люблю Никиту? — тихо спросила я у самой себя и прислушалась к своим ощущениям. Затем медленно растянула губы в широкой улыбке и громче и уверенней произнесла: — Я люблю Никиту. Я его люблю!
Меня прервал неожиданный стук в дверь, от которого я вздрогнула. Мысль, что за дверью находится человек, в любви к которому я, пусть и сама себе, только что призналась, испугала меня еще больше самого стука.
— Кто там? — дрожащим голосом спросила я.
— Горничная, госпожа! — раздался приятный женский голос. — Принесла вам одежду.
— Одежду? — Я приоткрыла дверь и удивленно уставилась на высокую и худую девушку приятной наружности.
— Ваш брат просил принести ее вам. — Горничная протянула мне аккуратно сложенные блузу и юбку в пастельных тонах.
— Брат? — До меня не сразу дошло, что Никита, в целях обезопасить наши репутации, представился моим братом. — Ах, мой брат! Ну, конечно! Большое вам спасибо!
— Желаете что-то еще?
— Завтрак! — воскликнула я, ощущая легкое чувство голода. — Через час.
— На сколько
— Э-э-э, на две, — сказала я, решив не обделять Никиту.
Забрав у горничной одежду, я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, переводя дыхание.
— Сестра, значит? А почему не жена? — пробормотала я, рассматривая кружевной воротник блузы.
А сервис у них на высоте, однако. Мгновенно нашли где-то одежду, которая мне почти подошла: блуза была немного велика, а юбка сильно сдавила талию. Ну да ничего, терпимо.
Мокрые волосы я распустила, расчесала и просушила полотенцем. На то, чтобы привести себя в порядок, ушло около получаса.
Умирая от любопытства, что делает Никита в соседнем номере, я припала ухом к стене, что нас разделяла, и прислушалась.
Полная тишина.
Вздохнув, я отлипла от стены и принялась осматривать богато обставленный номер, который состоял из ванной комнаты, огромной гостиной с диваном, креслами, столиком и тумбочками, и спальни с широкой кроватью с пологом. При этом в обеих комнатах было много светильников и ваз со свежими цветами, которые источали тонкий и приятный аромат.
Пока я ходила по номеру, дивясь всем его великолепием, в дверь снова постучали. Решив, что принесли завтрак, я радостно открыла дверь, за которой оказался Никита.
— Ой! — пискнула я, чувствуя, как мгновенно загораются щеки.
— Одежда подошла? — спросил он, смущенно осмотрев меня.
— Угу. Спасибо тебе.
Воцарилась неловкая тишина. Я стояла в дверях, теребя рукав на блузке. Никита убрал руки за спину и перекатывался с пятки на носок. Он тоже успел переодеться в сухую одежду, и теперь вместо формы на нем были белая рубашка и серые брюки.
— Завтрак в номер! — раздался за спиной Никиты женский голос.
Уже другая горничная, постарше и поменьше ростом, но такая же худая, как та, что принесла мне одежду, катила тележку с целым изобилием еды.
Я отскочила в сторону, пропуская горничную в номер, и встретилась взглядом с Никитой.
— Я проголодалась и заказала завтрак на двоих, — виновато произнесла я.
— Хоть на троих, — улыбнулся Никита. — Приятного аппетита, — добавил он, шагнув к своему номеру.
— Постой! — воскликнула я, схватив его за рукав рубашки. — Ты неправильно понял. Это не только мне, но и тебе. Я хотела, чтобы мы вместе поели.
Голубые глаза Никиты радостно блеснули. Он кивнул и, сглотнув, вошел в мой номер.
Горничная пояснила, где находится кофе, а где чай. Затем указала на молоко, сахар и соль и, пожелав приятного аппетита, покинула номер.
— Что ж… — произнес Никита, нервно потирая руки.
Кажется, мы оба были сейчас как два нелепых и нервных комочка. Чтобы хоть немного развеять неловкость, я принялась за завтрак: пышную яичницу с беконом. Никита последовал моему примеру и, налив нам обоим кофе, сделал себе бутерброд с маслом и сыром.