Бабочки и порочная ложь
Шрифт:
— Я видел, как ее рвало на улице десять минут назад, — говорит Роум, прислоняясь к кухонному острову рядом со мной с бутылкой пива в руке. У него ночь свободна от семейных обязанностей, и похоже, он планирует извлечь из нее максимум пользы.
— У меня нет впечатления, что его это волнует.
Оторвав глаза от пьяной публичной демонстрации привязанности, я качаю головой. Называть меня можно как угодно, но внешне ласковым в списке нет. На мой взгляд, когда ты прикасаешься к своей девушке публично, ты предъявляешь на нее права. Дать понять всем остальным, что
Была только одна девушка, которую я целовал или трогал публично, и то потому, что я просто не мог сдержаться. Незнакомец или друг, мне нужно было, чтобы каждый, кто смотрел на нее, знал, что она моя. Непонимание этого всегда приводило к тому, что мои руки кровоточили. Если чей-то взгляд задерживался на ней слишком долго, на мой вкус, я разбивал ему лицо и угрожал вырвать ему глазные яблоки из черепа перочинным ножом. Это была предельная степень, на которую я был готов ради нее пойти, потому что именно столько она для меня значила.
Если бы я знал, что она станет моим падением и моим величайшим сожалением, я бы позволил им смотреть на нее, как на шлюху. Если бы я это сделал, это сэкономило бы мне кучу чертовой боли и времени.
— Сегодня вечером он собирается намочить свой член. Конечно, ему все равно, — Роум посмеивается, все еще находя развлечение в неряшливом крушении поезда посреди переполненного зала. — Получи это, мой человек! Правильно, покажи ей, кто здесь хозяин, — его руки обхватывают рот, когда он кричит через всю комнату, и, чтобы по-настоящему донести свою мысль, его бедра сотрясают воздух.
Мой друг находит юмор в вещах, которые большинство сочло бы неуместными. Например, похороны или вскрытие. Обычно я ценю эту черту, но сегодня я не в настроении слушать его выходки. Сегодня та ночь, когда все наконец встает на свои места. Все, что мне нужно сделать, это подождать, пока она влетит в мою парадную дверь.
Неважно, сколько лет мы провели врозь, я все равно знаю Пози Дэвенпорт. Единственный раз, когда она любезно выполнила мой приказ, это когда мой член был в ней. Она с энтузиазмом делала все, что я просил, с улыбкой на ее красивом лице. В любом другом случае команда от меня или кого-либо еще заставила бы ее ощетиниться и сказать нам, чтобы мы пошли к черту.
Сейчас все по-другому. Мое указание не приходить сегодня вечером станет для нее вызовом. Вызов. Она появится, чтобы доказать свою ошибочную точку зрения. Ты не владеешь мной и не контролируешь меня.
Чего она еще не осознала, так это того, что мне осталось всего несколько часов до того, чтобы сделать это. Сегодня к полуночи Пози снова станет моей, но иначе, чем раньше. На этот раз я смогу ее контролировать, потому что все карты у меня в руках. Одно неверное движение с ее стороны заставит ее заплатить цену, которая повлияет не только на нее, но и на тех, кого она любит больше всего.
Скрежетая зубами от нетерпения и раздражения, я сердито смотрю на слоняющихся вокруг людей.
— Я так устал от этого дерьма. Танцы, выпивка, случайные люди трахаются на моих диванах и столешницах. Все это.
Когда
Новизна этих вечеринок давно угасла. На протяжении всей старшей школы люди приходили ко мне домой, и когда я добрался до «Олимпик Саунд», все изменилось. Как это могло произойти? Люди, с которыми я ходил в среднюю школу, — это те же люди, с которыми я заканчиваю университет весной. Я обречен жить в одних и тех же социальных кругах всю оставшуюся жизнь. Даже если бы я захотел уйти и начать все заново, мне не предоставили такого выбора. Неизменным черным по белому было написано, что эти люди и это государство — мои навсегда.
Роум, конечно, смеется над этим.
Мои брови поднимаются.
— Что? Ты думаешь, я шучу? Я чертовски серьезно. Я даже не позволю тебе прийти. Я отсидел свой срок. Немного тишины и одиночества — это все, что мне нужно.
— Мы с тобой оба знаем, что молчание сведет тебя с ума. Единственное, что может составить тебе компанию, — это твои мысли, а они всегда будут твоим злейшим врагом. Ты будешь умолять меня принести ящик пива задолго до того, как я буду скучать по твоей задумчивой компании.
Роум знал меня через все это. Его невозможно обмануть. Он был моим первым другом, когда мне пришлось сменить школу в выпускном классе. Он видел меня на всех стадиях моей ярости, и он единственный человек, который знает истинную глубину моей ярости. Он также единственный человек, который поддерживает мой план.
Пакстон не сказал этого вслух, но по его грустным глазам я вижу, что он этого не одобряет. Я пытался заставить его увидеть правду о Пози, но он все еще цепляется за те воспоминания, которые они разделяли. Преданность, которую он испытывает к своей лучшей подруге детства, ослепляет его. Я могу только надеяться, что однажды он увидит правду так же, как и я.
Темные глаза устремлены на входную дверь, его подбородок кивает в ту сторону.
— Если бы ты был способен заставить замолчать эти свои мысли, мы бы не имели с ней дела, не так ли?
Она здесь. Окончательно.
Как всегда, вы сможете услышать Зейди прежде, чем увидите ее. Она представляет собой роскошь ярких цветов и блестящих браслетов. Неоновая вывеска с надписью «посмотри на меня» могла бы висеть над ее головой, и меня все равно тянуло бы к ее более приглушенной соседке по комнате, которая следует за ней, как тихая тень.
Пози не приложила столько же усилий к своему наряду, как Зейди, но, тем не менее, у нее есть способ привлечь внимание людей, мимо которых она проходит, когда они идут дальше в дом. Так было всегда, и она всегда наивно не замечала взглядов. Вместо укороченного черного топа с длинными рукавами и джинсов, которые она носит, на ней мог бы быть мешковина, и люди все равно кружили бы головы. Дело никогда не было в одежде, которую она носит, или в том, как она укладывает свои длинные прямые волосы. Пози присутствует. Даже я не смог устоять.