Бабочки и порочная ложь

Кинг Кейли

Чувствуя некоторую неловкость, я крепче скрещиваю руки на груди.

— Что?

— Кажется, я начинаю понимать, почему Рафферти все это время был одержим тобой. Ты вроде как целый пакет. Горячая, но умная. Сильная, но покорная. Черт возьми, если бы Рафферти не отрубил мне яйца ржавым топором, я бы даже мог сыграть с тобой.

Я хмурюсь на него и предпочитаю игнорировать кокетливые фрагменты его комментария, сосредотачиваясь только на первой части.

— Рафферти не зациклен на мне. Он меня ненавидит.

—

Я твердо верю, что нужно сначала позаботиться о ком-то, чтобы по-настоящему его ненавидеть.

— Ты говоришь как Ларк, — это заставляет его ухмыляться.

— Она очень умная женщина. Возможно, тебе стоит ее послушать.

Интересно.

Кто-то радостно кричит в гостиной, возвращая меня к настоящей проблеме. Прижимая пальцы к виску, чтобы облегчить растущую там головную боль, я вздыхаю.

— Знаешь, что я здесь делаю? Или почему он вообще устраивает вечеринку?

— Я не знаю, — честно отвечает Роум, его обеспокоенный взгляд возвращается к его угловатому лицу. — Может быть, он думает, что если он будет достаточно громким, он не сможет услышать свои мысли. Если это ему не поможет, то количество выпитого алкоголя может помочь.

— Итак, ты говоришь мне, что мне придется иметь дело не только с злым и скорбящим Рафферти, но и с пьяным Рафферти.

— Верно.

Моя головная боль усиливается.

— Блять.

— Я говорил тебе, что тебе не следовало приходить сюда.

Я вскидываю руки вверх и указываю на воротник на горле.

— Не то чтобы у меня был большой выбор.

— В этом ты абсолютно права, — совершенно не сочувствуя моей нынешней ситуации, Роум достает пиво из ведра позади себя на кухонной стойке и открывает. Он делает большой глоток, прежде чем передать банку мне. — Чтобы снять боль.

Я смотрю то на него, то на предложенный напиток, нахмурившись.

— Нет, спасибо. В последний раз, когда я здесь что-то пила, меня накачали наркотиками, и я хотела бы, если смогу, больше не просыпаться на могиле, — я просто добавлю это к списку вещей, которые, как я думала, никогда не вылетят из моих уст.

— Это справедливо, — предлагает Роум, когда позади меня раздается громкий голос.

— Ну, если это не моя любимая лгунья.

Повернувшись, я вижу Раффа, прислонившегося к кухонной двери с бутылкой виски в руке. Это вызывает у меня дежавю о Паксе, произошедшем несколько выходных назад. Его голубые глаза стеклянные и немного красные. Он покачивается на ногах, когда отталкивается от дверной петли. Шнурки его любимых ботинок развязаны, и я на мгновение беспокоюсь, что он споткнется о них.

Но не из-за этого у меня потеют руки и страх пронизывает позвоночник. Эта длинная цепочка сейчас висит у него на плечах, как шарф. На обоих концах четырехфутовой цепи находятся кожаные наручники. Мне не нужно тратить время на размышления о том, кто будет их носить.

— Что тебе понадобилось так долго, чтобы добраться сюда? — задает он вопрос.

Отвлекая внимание от маленьких замков на

каждой манжете, я хмурюсь, услышав его вопрос.

— Я приехала сюда, как только смогла. Мне пришлось ждать Uber, так как у меня нет машины.

Его пальцы щелкают.

— Это верно! И ты не можешь одолжить у своего отца, поскольку теперь он превратился в не что иное, как металлолом. Вот что происходит с автомобилем, когда его сбивает полуприцеп, верно?

Мои мышцы под кожей превращаются в твердые куски камня, а в груди пузыри ярости.

— Не говори о моем отце, — рявкаю я достаточно громко, чтобы люди, задерживающиеся вокруг нас, поворачивали головы. Меньше всего мне хочется привлечь внимание к этому разговору, но Рафферти не оставляет мне выбора.

Сделав еще один большой глоток из бутылки в руке, он подкрадывается ко мне.

— Я бы спросил, планирует ли он купить новую, но если он даже не может вспомнить, кто ты, черт возьми, такая, ему, вероятно, не следует садиться за руль, — подойдя достаточно близко, он протягивает руку и скользит пальцами по моему лицу. Мне нужно все, чтобы не отбросить его руку. — Вот что он получает за попытку быть героем.

Из-за этого я ускользаю от его досягаемости. Как он смеет такое говорить?

— Мой папа — герой.

Вся его карьера была посвящена помощи людям, и он пострадал, пытаясь сделать именно это. Он возвращался домой с конференции правоохранительных органов штата, когда проехал мимо автомобиля, который перевернулся на обочине дороги. Это произошло всего за несколько минут до того, как он прибыл туда, и он был первым на месте происшествия. Сзади сидели маленькие дети, а на переднем сиденье прижалась молодая мать. Двери были слишком погнуты, чтобы папа мог их открыть, и он побежал обратно к своей машине, чтобы сообщить о происшествии. Водитель полуприцепа, превысившего скорость на двадцать миль, не заметил машину моего отца, пока не стало слишком поздно. Он врезался в него, когда мой отец сидел на водительском сиденье. Папина машина превратилась в неузнаваемый металлический шар.

— Вы, Дэвенпорты, всегда пытаетесь спасти людей. Посмотри, как хорошо это сработало для вас обоих. За свои старания папочка Дэвенпорт получил повреждение мозга, а ты… Ну, ты же людям не помогаешь, да? Не совсем. Ты просто убиваешь их, — его ярость и ненависть капают из каждого его слова, словно яд. — Просто спроси мою маму. Ой, подождите, мы не можем, потому что она была одной из твоих жертв.

Тишина, воцарившаяся на вечеринке, оглушительна. Моя кожа покрывается холодом, когда тридцать пар глаз смотрят на меня в ужасе. Одно предложение — это все, что мне потребовалось, чтобы стать университетским изгоем. После сегодняшнего вечера я не смогу ходить на занятия без тех взглядов, которые получаю сейчас. Куда бы я ни пошла, меня будет сопровождать хор шепота. Вот она! Это она убила мать Рафферти и Пакстона Уайльдов. И мне придется стиснуть зубы и принять сплетни, потому что я никогда не смогу внести ясность. Рафферти снова меня трахнул, но на этот раз совсем по-другому.