Бабочки в жерновах
Шрифт:
У Берта получалось чаще. Внезапней. Неожиданность – это его конек, на то и Лазутчик. Но у Лив – лучше. Надежней. Весь секрет в том, что не нужно тянуть до последнего, а бить следует первой. Даже если подозрения ложны, и Рыжий действительно всего лишь несет цветы и бутылку вина без яда или змеи, припрятанной в корзинке.
– Сторожи, - приказала Лив псу, а сама полезла в потайной шкафчик за оружием. Правила правилами, но, раз такое дело, под рукой надо иметь не только нож, но и пистолет.
Едва
«Зачем они вообще это делали? Зачем травили?» - подумалось Лансу.
– Смешной ты. А сам что думаешь? – с очаровательной улыбкой спросила одна из прежних Стражниц. Пожалуй, слишком смуглая для уроженки севера.
– Волю сломить хотели, заморочить видениями и заманить.
Её соседка просто рассмеялась по-девчоночьи звонко.
– А зачем, если ты и так готов был лезть в пещеры?
– Может, у вас тут так принято? Инициация.
– Ты своими заумными словечками бросай кидаться, - строго приказала еще одна Стражница. – Было б кого инициировать… Пфуй!
– Лихо! – восхитился Ланс напору давным-давно мертвых дам. – Теперь вы меня допрашиваете? Вернее сказать, не «вы», а «ты». Тут и без отравы немудрено запутаться, кто есть кто.
– Ай, ученый, неужто ты, заходя в гардеробную, здороваешься с каждым своим костюмом? – усмехнулась смуглянка. – Сегодня одно платье, завтра другое. Сегодня одна жизнь, а завтра…
– Всего лишь платье?
– Разве «мельники» не повторяют то же самое слово в слово без остановки тысячу лет? Тело – временное пристанище вечной души, так?
А ведь и вправду! Такая обыденная, такая повседневная, скучная истина.
– Но уверен ли ты, о Ланс Лэйгин, что каждое новое платье обязательно отличается от предыдущего кроем? – тихо и вкрадчиво спросила Стражница.
Все равно, какая из них. Пламя жизни, озарившее однажды, было одно на всех.
– Ну же? Сложный вопрос? Или ты просто никогда не думал об этом?
Нет, не думал. А зачем? Зачем, если каждый день несет новые впечатления, радости и печали, если деревья вырастают и становятся огромными, а потом сохнут и отправляются на дрова? Если одни вещи дряхлеют, а им на смену приходят новые, более совершенные? Это же очевидно – ведь ничто не стоит на месте: время бежит, мир стремительно меняется от года в год.
– А ты мозгами-то пораскинь, рыцарь науки. Вдруг ты просто не помнишь, что в прошлом воплощении был таким же авантюристом, только, возможно, менее ученым. Точно так же отрекся от учителя, бросил невесту, шатался по миру, чуть не помер от желтой лихорадки или чумы, и однажды очутился на Эспите. Пленником, рабом, а может и просто неосторожным и любопытным дураком. И сгинул в пещере без следа. Чтобы снова родиться…
Шепот Стражниц оплетал Ланса со всех сторон, будто паутиной опутывал. Сотня паучих против одной бабочки, трепыхающейся в липких сетях.
– Так вот откуда узоры!
– Какой ты догадливый, Ланс Лэйгин!
– черепа откровенно смеялись. – Бабочки такие странные создания. Помнит ли крылатое существо о том, что еще совсем недавно было гусеницей? Что снится им в живом хитиновом склепе, пока одно превращается в другое? Где заканчивается гусеница и где начинается бабочка? Я не знаю, но я ведь простая стражница, а ты такой большой ученый. Возможно, у тебя получится узнать, почему одни бабочки помнят, а другие – забывают всё и навсегда.
– «Мельники» говорят, что память, пронесенная через рождения, высшая награда, - не слишком уверено возразил археолог.
– Разве мы похожи на счастливцев? Я? Фрэн? Исил?
Если правда то, о чем говорила Лив, а она не лгала, то ничего хорошего в бесконечном кружении вокруг Эспита нет.
– Вы хотите забыть?
– Опять ты за старое, Ланс? Зачем обобщаешь? Все хотят мира? Все хотят войны? Все – это никто. Нет всех, есть – я, Лив Тенар. И я - не хочу. Я не верю в то, что там, под землей находится волшебная отмычка, с помощью который ты всех выпустишь на волю. Я считаю, что лучше знать, что идешь по кругу, чем не знать и бояться смерти. Но спроси у Фрэн, у Лисэт, она скажет: «Хочу!» Ты с кем, Ланс Лэйгин, с ней – несчастной нищей ведьмой, одурманившей тебе отравой, или со мной – жестокосердной Стражницей, открывшей глаза на происходящее?
Лэйгин задумался. Конечно, он знал, что разговаривает сейчас с самим собой, но разве это что-то меняло? Он остался в крипте обдумать и решить. Так есть ли разница, как это делать, верно? А в компании с говорящими мертвыми головами делать это как-то даже оригинальнее.
Но для верности он закрыл глаза ладонями.
– Видишь ли, Лив Тенар, я очень любопытный человек, - сказал мурранец.
– Я никогда не прощу себе, что, оказавшись в такой близости от великой тайны, не попытался узнать истину. Какой же я после этого буду ученый? – сначала его голос звучал неуверенно, почти вопросительно, но с каждым словом тон становился суровей, а уверенность внутри крепла. – Как любит говорить ваш Берт: «Быть у ручья и не напиться?», хотя он совсем про другое. Я тут, а Калитар за дверью. Нет! Пусть это ошибка, но это - моя ошибка.
– Вот так оно всегда и происходит. Никто не в силах удержаться от любопытства, никто, - грустно вздохнула Стражница. – И я, и они. И даже ты.
– Наверное, всё потому, что мы люди и обязательно хотим знать?
– Говори за себя, Ланс Лэйгин. Так… что ты решил?
Он убрал руки от лица, открыл глаза и осмотрелся вокруг. Со всех сторон, из каждой ниши, осиянная теплым светом, живая и настоящая глядела на него Другая.
– Я пойду и узнаю, - сказал Ланс. Счастливый Ланс Лэйгин, если угодно.