Бабушка спешит на пожар
Шрифт:
Аннотация:
История набирающего опыта молодого глупого крокодила Крокоперга, который при помощи родного дяди Крокомерга и друзей в поиске невесты перебирается на другое болото. Крокоперг становится взрослым, сильным и умным, и на новом болоте находит долгожданную невесту.
КРОКОДИЛ РОДИЛСЯ
Была гроза, и молнии с грохотом вонзались в болото, а ветер принёс падающих с неба лягушек. Затем всё успокоилось. И наступила тишина. Крокоперг открыл глаза, затянутые перепонками, и навострил уши, закрытые клапанами.
Вот говорить было невмоготу, и Крокоперг молчал. Первые звуки его имени получились бессвязными:
– Пе-е-пе-эрг.
Потом он почувствовал, как с усилием расширяется щель непослушной пасти и угол между челюстями растет. Это помогло, и он ощутил, что вместе с именем приходит память. В тот же миг у него (не много ли всего сразу?) прорезался голос.
– Я – Крокоперг… – было первое и короткое, но ясное и внятное, что он сейчас произнёс еле слышно, при этом очень удивился. Затем, как позволял малышовый визгливый голосок, всё увереннее и сильней он повторял: – Я – Крокоперг! Я – Крокоперг!
– Знаю! Молчи! А я – Крокомерг! Тебе рано ещё говорить! – мощный голос прервал Крокоперга.
Рядом зашевелилось огромное живое корявое бревно, ставшее крокодилом, и склонилось над ним, восклицая:
– Я не просто крокодил этого красивого белого болота под названием Светлое, я родной дядя новорожденного крокодила Крокоперга, то есть тебя. – И Крокомерг громоподобно захохотал: – Поздравляю, племянничек, с днём Ангела! Ты выклюнулся из яйца и сам себе сказал: “Крокоперг, добро пожаловать в огромный, прекрасный, многообещающий мир!”
А затем Крокомерг весело запел песенку про родные места:
– Как не плыви по болоту, вода будет поглощать следы и накрывать тропинку, которая всегда будет уходить из-под лап и нашего носа, как ни утыкайся им в водоросли.
Крокоперг больше всего испугался этого мощного голоса и прошмыгнул между когтями дяди. Но далеко убежать не удалось, широкая лапа с перепонками мягко накрыла его с головой, затем отпустила. Малыш внимательно смотрел на большого взрослого крокодила по имени Крокомерг и понял, что в яйце, из которого родился, в этой белой круглой комнате со стенами без углов, окон и дверей, хоть и в темноте и тесноте, ему было очень даже уютно и вольготно.
Дядя не забывал, что Крокопергу шёл всего первый день от рождения, поэтому тумаками охлаждал вертлявый пыл племянника.
– Да, поостынь, пострел! Мысли у тебя крохотные-крохотные, мелкие-мелкие, пустые-пустые. Цапля только и ждёт, чтобы ты по глупости наскочил на неё и оказался в её длинном клюве.
На этот раз лапа дяди была тяжелая, и Крокоперг под ней не мог пошевелиться и задыхался. Он забыл спросить, кто такая цапля, только взвывал:
– Дядя, я больше не буду!
– Чего не будешь?
– Лезть на рожон к цапле!
– А ещё чего?
– Совать свой нос, куда не следует.
– Попробуй, если получится.
– Получится-получится! Ещё как! Буду совать нос только туда, куда надо и куда ты подскажешь, я послушный и смышлёный.
– Ох, Крокоперг! – Крокомерг отпустил малыша и время от времени баюкал и при этом горючие крокодиловы слёзы проливались на Крокоперга и на землю, потом стекали в болото: – У тебя нет ни отца, ни матери. Ты круглый сирота. И ни братьев, ни сестер. О, какая тяжкая наша судьба крокодилов! О, какая горькая… О… О…
Сначала Крокоперг вслед за словами дяди воспроизводил плачущие хлипкие звуки, больше похожие на хрюканье, и заливался слезами с ним на пару. Плакать было легко и приятно, особенно за компанию с дядей, и обильно, чему в доказательство было полное болото воды.
А вот и первый вопрос, который задал неугомонный Крокоперг:
– Дядя, это правда, что в этом болоте только твои слёзы?
– Правда, я много плакал, чего тебе запрещаю делать! Будь смелым и отважным! – ответил Крокомерг. – Слёзы здесь ранее живущих крокодилов, ещё и твоих родителей, и мои, а теперь добавились и твои. О, какая ужасная, суровая, превратная судьба! О, какая она немилосердная к крокодилам! О! О!
В этот момент Крокоперг понял, что дядю не перекричать и, пока тот плачет, уставившись в небо, лучше отлучиться и погоняться за лягушками, чтобы навести на них страх.
Проглотив с пяток головастиков и одну малютку-лягушку, Крокоперг опустился на илистое дно. Он подготовил любимое ложе из мягкой тины, улёгся, поджал лапы и закрыл глаза. Назойливые мысли не позволяли расслабиться и немного подремать. Он не мог вспомнить ни отца, ни матери. И поделом. Они не воспитывали его. Теперь дядя Крокомерг глава семейства, только он сейчас отец и мать для него.
КРОКОПЕРГ И ЧЕРЕПАШКА КАМИЛЛА
Крокоперг удивленно уставился на существо, похожее на летающую в небе луну, только чёрную, которое повторяло его действия: тоже глотало головастиков, тоже ловко ловило и неплохо похрустывало лягушатками.
– Что, черепашек никогда не видел? – спросило существо. – Мы же с тобой одновременно родились, из разных яиц, но из одной ямы. Потом мы вместе бежали к воде. Разве не помнишь?
Крокоперг смешался. Смутно он помнил, что рядом с ним, когда нельзя было мешкать, что только не двигалось в суматохе к берегу – клубками трава перекати-поле, бочком разные крабики, вьюнами змейки.
– Как тебя зовут, черепашка? – спросил он.
– Камилла!
– Милое имя, – удивился Крокоперг, – А мне дали скромное имя Крокоперг.
– А мне нравится оно. Очень рада, Крокоперг, нашему знакомству. Будем дружить. – Камилла учтиво поклонилась вперёд.
Черепашка была симпатичная, шея у неё то укорачивалась, то удлинялась, она сидела на подводном камне, поджав под себя лапы, только сопела, когда выставляла непокрытую голову над водой. Крокоперг задумался, он переполнялся уважением к Камилле. Эта в панцире коротышка, возможно, уж очень мудра, как и её взрослые сородичи, и как дядя Крокомерг. Мудрой она казалась оттого, что глаза у неё закрывали плотно пригнанные чёрные перепонки-очки. Лучшего умного и учёного друга, чем черепашка в очках, нельзя было желать. Она, как и Крокоперг, надолго ложилась на дно, питалась пиявками, пожевывала донную травку, и вместе с ним не боялась, что под каждой веткой может оказаться враг. Ну и, Крокоперга тоже не боялась. А он не боялся черепашки.