Баганутый
Шрифт:
Иллюзия.
На три чувства: осязание, слух, зрение.
Никто даже не заметил, что не пахнет кровью. Я посчитал это лишней тратой силы.
Я всегда мог влиять на умы посредством ментальных шупалец. Например, внушить страх или гордость. Но я пользовался только внутренней энергией, выплескиваемой в воздух. А здесь он пропитан магией, чем я и воспользовался.
Жалко только, долго я не протяну. Внутренние резервы истощались стремительно и неумолимо. Если я сейчас сойдусь с троллем реальным телом, то он порвет меня как
Я сидел на ветке и затачивал ножом огромный осиновый кол, напевая веселую песенку, которую никто не слышал:
— Дует ветерок, чирикают синички,
Думаю о солнышке, колышек точу.
То-то же захлопают у троллЯ реснички…
Когда воткну я колышек…
Я спрыгиваю, падаю…
Внизу тролль вдалбливает мою очередную иллюзию в землю, размазывая ее в тонкий фарш.
Я невидимый приземляюсь за его спиной. Йолопуки стоит раком… Как раз…
Кожа у него каменная, хер пробьешь. А вот…
— В ТРОЛИЧЬЮ ЖОПЕНЬ! — взревел я последний куплет, вонзая в огромный анус зазубренный кол.
Рев лишенного анальной девственности тролля прогремел на километры вокруг. Синички взлетели с деревьев со страху обсирая всех присутствующих птичьим дерьмопадом.
Херовый я рифмоплет.
— Ну что? — похлопал я по плечу воющего и лежащего на боку тролля. — Все понятно?
Пука страдал, поглаживая огромные ягодицы. Так уж получилось, что кол сломался прямо в его толстой кишке. Половина полена осталась внутри и теперь не желала выходить наружу.
— Йолопуки поня-я-я-л… у-у-у-у… Ты — вождь у-у-у-у… Главный у-у-у-у…
— Не вылазит, да?
— Не вылазит у-у-у-у…
Бля, ну а что еще я мог сделать? Ни одна магия бы не сработала, а уж физически его пробить вообще невозможно. Я воспользовался единственным слабым местом. В принципе, мужская жопень — это слабое место всех крутых перцев. Никто не напишет в книжке, как главного героя с толстой шкурой отодрали поленом, чтобы не выебывался своей имбовостью.
— Ходить можешь? — сочувственно спросил я.
— Не могу-у-у-у…
— Сходи посри. Само выйдет.
— У-у-у-у… нечем… Йолопуки давно не жрал…
— Да-а, беда. Ну может рассосется как-нибудь?
— У-у-у…
Катарсия с любопытством нагнулась, заглядывая в черную дыру тролля.
— Не выйдет. Толстая. Ткани лечатся и травмируются. Лечатся и травмируются. Леча…
— Я понял, Кать. Рукой достанешь?
Катя пожала плечами и с чавкающим звуком сунула в жопу тролля руку.
— У-а-а-а-а! — заревел тролль, но стоически терпел.
Эхзолл ухмылялся во все лицо:
— Вампир, я ни на что не намекаю, но за столько короткий срок ты уже залез в две дыры, — он поглядел на кизрума, сочувственно вылизывающего пятку Пука. — Тебе не
— Имеешь в виду к жопам?
— Именно.
— А что я могу поделать? Я мыслю нестандартно. Запор — клизма. Тролль — слабое место. Учитесь. А то вечно вас несет напролом, хотя можно обойти сзади.
Эхзолл раздул нижнюю губу, задумчиво покивал.
— О, нащупала, — обрадовалась Катя под звуки орущего тролля. — Ого, какая большая. Сейчас попробую… о, а это что такое… шарик какой-то…
Неожиданно для всех, Тролль порозовел и стал стонать менее… страдальчески.
— Катя, блять, не трогай простату! — возмутился я и отступил в сторону. — Асмодей раздери тролличью девственность, твою жуть, что-то меня мутит…
Катарсия хитро улыбнулась, ее мышцы напрягись, а тролль уплыл в нирвану, судорожно затрясся в наслаждении. Его терминатор стал угрожающе рвать набедренную повязку.
Я посмотрел на людей. Такого охеревания я давно не видел. Стоят все с открытыми ртами и не знают, как заново научиться дышать. Бедолаги, не привыкшие.
Кажется мне… что я только что внес в новый мир очередную хрень.
Я оказался прав.
После того как, Катарсия вытянула из Пука первый средневековый дилдак, тролль изменился. Он стал более… спокойным. Всю оставшуюся дорогу пребывал в себе и сладострастно бубнил. Несколько раз он куда-то отлучался, и мы слышали только хруст ломаемых веток. Я старался об этом не думать и принять нового тролля таким, каким он стал, но… это было непросто. Банда искренне интересовалась, чем же Пука так часто занимается в уединении. Их мозги не могли принять новую реальность. Жесткую, опасную, трагичную…
Йолопуки… умер.
Родился… Гомосраки…
Звук фейспалма от Шизы послышался особенно отчетливо.
Мы подходили к городу. Деревьев становилось все меньше. Вырубленные просеки мелькали то там, то сям. Лагери лесорубов встречались чаще и чаще. Заметил, как их охраняют воины, больше похоже на первобытных аборигенов с палками. Оказывается, нас сопровождает элита, а не крестьянское ополчение из шимпанзе в железных доспехах. Потом лес сменился на холмистые равнины, далее скалистые проходы. Люди обустроили город прямо в горной породе. Естественные препятствие на севере экономило на строительстве стен.
Мы шли через широкий каменный проход. Справа и слева возвышались высокие склоны. Мы давно заметили, как наверху толпятся сотни, а то и тысячи шимпанзеподобных существ. Я чувствовал запах сырой нефти, слышал, как они таскают валуны.
— Ну и зачем? — посмотрел я на Квазимода.
— Что зачем? — напрягся он, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Зачем эти детские игры?
— Ц! Жизнь глупцов ничему не учит.
Катя всматривалась вверх, на высокие уступы:
— Где-то три сотни. Может больше. Может меньше.