Баганутый
Шрифт:
— Даю слово.
Азиат тяжело выдохнул:
— В наших подземелья уже много зим заперты два создания. Одно из них постоянно повторят слово «Трайл». Говорит, что ты придешь за ним. Прислушиваться к нему запрещено. Эти слова — горечь духов. Но после того, что произошло, мы решили… что ошибались. Похоже… она ждала тебя.
Катя и Аша переглянулись. Гурон в непонятках мотал головой. Я же с трудом сдерживал себя. Клыки непроизвольно увеличивались.
— Она? — зарычал я.
— Да. Создание — женщина. Ее кожа цвета весенней
Азиат казался невозмутимым, но я чувствовал его разрастающуюся тревогу. Мои выпирающие клыки его не сильно успокоили.
Я сделал шаг навстречу азиату, но он стоически не сдвинулся с места, выдержав взгляд моих кровавых зрачков.
— Ты можешь злиться, но мы просто боялись. У нее есть странный, но полезный дар. Мы им иногда пользовались, поэтому не убили ее сразу. Но она могла оказаться вампиром. Как и ее странный ребенок — у него зубы, как у тебя. Но больше и острее. А волосы цвета морской пучины. Сейчас он вырос и стал еще опаснее. Может это тебя успокоит, но мы редко… делали им больно. И только чтобы понять, кто они такие.
Катя ухватила меня за рукав.
— Не злись, Трайл. Их можно понять, — она посмотрела на азиата. — Как зовет себя это существо? А? Говори.
И азиат сказал.
А я зарычал.
Глава 20. Какатарсис
Холодное подземелье пробирало холодом, хотя я не должен его чувствовать. Может из-за магии? Последнее время она везде.
— Кая? Это я — Трайл.
Тишина.
В завернутом в тряпки комочке точно кто-то был.
Я осмотрел камеру Каи. Ухоженная, сухая, теплая. Есть кровать, стол. На ней еда. Вареная картошка с луком и салом. Не хватает только рюмашки.
Посмотрел на азиата:
— Успели прибраться?
— Нет. Она всегда вела себя послушно и помогала. А мы не дикие животные.
Комок зашевелился.
Сначала я увидел уши. Лицо. Кая моргала глазами, словно давно не видела света.
— Кто здесь?
— Это я — Трайл. Открой, — кивнул я на решетчатую дверь.
Азиат заколебался, но все же открыл.
Я зашел, подошел ближе:
— Кая, все кончено. В смысле, закончено.
Я аккуратно стянул с девушки чистую простынь. Она не исхудала и вроде не сильно изменилась. Ей и так было за пятьдесят… Судя по всему, сейчас ей где-то семьдесят. Да, появились морщинки, бедра чуть толще, но в целом — та же Кая, что и раньше.
Она смотрела на меня пустыми глазами. Так смотрят пленники в концлагере, потерявшие смысл жизни. Отчаянные, потерянные.
Пустил ментальное щупальце и не почувствовал ничего. Так, легкое любопытство и страх.
Оглянулся, зло глянул на азиата:
— Почему она в таком состоянии?
— Я не знаю, — пожал
Я направил по ментальному щупальцу тепло, радость и весь позитив, который только смог сгенерировать.
Кая зашевелилась, стала смотреть на меня более осмысленно:
— Трайл?
— Ага. Вроде он.
— Я забыла, как ты выглядишь.
— С тобой плохо обращались?
— А?
Она захлопала глазами, повторила:
— А? А-а-а-а!
Закричала так, что я непроизвольно дернулся.
Девушка набросилась мне на шею, зарыдала самыми крокодильими слезами на свете.
Я приобнял ее:
— Ну все-все.
Почувствовал ее выпирающие выпуклости и тепло от зеленоватой кожи.
Член стал оживать.
Вовремя, блять. Как всегда.
— Тра-а-а-айл, мне было так страшно… так страшно. Все было таким чужим. Таким… одинаковым. Я не знала!.. Я не верила… Свет. Я хочу увидеть свет. Пожалуйста, Трайл, забери нас отсюда. Трайл, прошу тебя! Я больше не выдержу. Я ждала… ждала… и ждала…
Член стоял торчком.
Это точно «не норма».
«Конечно. Она страдала в камере двадцать лет, а ты вместо сочувствия палкой в нее тычешь!»
«Так я сочувствую», — возмутился я. — «Просто по-своему! Плачущие на плече девушки заводят!»
«Ей семьдесят лет. Двадцать из которых она пробыла в тюрьме.»
«А мне скоро три века. Лоли вообще. Закованная в цепи лоли.»
Воображение стало представлять какую-то очень запретную и пошлую хрень.
Шиза замолчала, не силах оспорить мои аргументы.
Вскоре мы покинули камеру. Я придерживал Каю за талию — она еле волочила ногами. Азиат косился на нее, но страха не показывал. Слишком долго он считал ее затаившейся в унитазе коброй, чтобы сейчас так просто воспринимать свободной.
Мы долго шли в полумраке подземелий. Мерзкое «кап-кап» било мне по нервам и почему-то вспомнилась ледяная пещера Астарии…
Кая хлюпала носом и прижималась ко мне лицом. Даже по сторонам не смотрела, только вздрагивала и тряслась. Судя по всему, она не до конца верит в реальность происходящего.
— Бритые лобковые волосы Бордула! — не удержался я от оценки того, что увидел.
Камеру. Огромную. Толщина прутьев была с хер Бома, а зазор между ними тонкий, как мокрощель Шняппи. Потолка не видно. Тут точно держат как минимум Кинг-Конга или аналог Аши после занюхивания просроченного спайса.
Я думал, что мы пройдем мимо, но нет. Мы пришли к палате моего… хм… сына. В его описании Азиатом мне не понравилось ровным счетом ничего. Ряд острых зубов? Волосы цвета морской пучины? Как-то это мало похоже на описание орка. А ведь кончил я в Каю именно орком — да еще и рыжим. Так что я ожидал, что это будет как минимум Ванька-встанька-зеленый огурец-дедушке кабздец.