Багажная квитанция №666
Шрифт:
Противником Петера выступил широкоплечий, приземистый парень с короткими рыжими волосами. Петер нанес ему правой сильный удар снизу вверх, угодив прямо в кончик подбородка. Парнишке явно не повезло. Когда папаша Куленкамп уже досчитал почти до «аута», он все еще удивленно оглядывался вокруг, не понимая, что произошло. Петер помог ему подняться на ноги, и только теперь до рыжеволосого дошло, что случилось за эти двадцать секунд. Он горько усмехнулся и положил Петеру на плечо правую руку в боксерской перчатке.
Последнее сражение тяжеловесов было менее увлекательно.
Но Мордашка вовсе не желал считаться с возрастом своего партнера. И все было бы ничего, если бы папаша Куленкамп в последнем раунде не стал боксировать всерьез. Мордашка совершенно растерялся. Теперь он вообще не мог приблизиться к противнику. Правда, папаша Куленкамп все же щадил юного соперника, иначе Мордашка вообще не кончил бы раунд на ногах.
— Гонг! — закричал наконец господин Винкельман, который на сей раз взял роль рефери на себя.
Папаша Куленкамп ради смеха еще раз слегка ткнул Мордашку правым кулаком под нос. Парень ловко схватил его за руку и, ухмыльнувшись, поднял ее вверх. Ребята зашумели и захлопали, как во время настоящего матча, когда объявляют победителя.
— Тишина! — крикнул господин Винкельман. — Хорошенького понемножку. Подумайте о фрау Куленкамп!
Все сразу же примолкли и сидели тихо, как мышки.
— Да они мне нисколько не мешают, наоборот, Даже очень приятно слышать их довольные крики, — раздался внятный спокойный голос из-за двери, которую в этот момент приоткрыла Адмиральша.
Господин Винкельман после каждой тренировки угощал ребят стаканом свежевыжатого апельсинового сока — и участников и зрителей. Приготовление и раздача сока были поручены Адмиральше. Вот она как раз и вошла с подносом, на котором стояли первые стаканы сока. Ей дважды пришлось возвращаться на кухню — по той простой причине, что поднос у Куленкампов был маловат для пятидесяти стаканов.
— Ваше здоровье! — поднял стакан господин Винкельман, когда все получили свои порции.
Ваше здоровье! — отозвались ребята и чокнулись, как завсегдатаи винного погребка.
Воскресенье — решающий день, — сказал господин Винкельман и допил свой стакан до дна.
Не думаю, что есть основания для волнений, — пожал плечами папаша Куленкамп.
Пока все идет так, как мы предполагали, — продолжил господин Винкельман на сей раз очень серьезно. — Из соревнований уже выбыли все клубы, кроме «Красно-белых» и «Виктории 93». Как вам известно, «Красно-белые» в прошлом году стали чемпионами. А чемпионство обычно изо всех сил стараются сохранить. — Господин Винкельман покрутил кончики усов. — Но если нам удастся победить «Красно-белых», то звание чемпионов у нас уже почти в кармане. Тогда последнее сражение с «викторианцами» — просто легкая прогулка. Так что все решится в воскресенье. А посему, — господин Винкельман показал на большую корзину с двумя ручками, стоявшую у двери, — я
Ребята слегка растерялись и толком не знали, что ответить.
Первым нашелся Шериф.
Спасибо большое, господин Винкельман!
Да здравствует господин Винкельман! — крикнул маленький черноволосый ученик с «Теле-функена», и все ребята уже приготовились прокричать то же самое хором, но господин Винкельман махнул рукой, как дирижер, которому что-то не понравилось в оркестре.
Чепуха! Уж если так говорить, то тогда — да здравствует «Астория»!
Да здравствует «Астория»! — завопили мальчишки.
Ура! Ура! Ура!
Господин Винкельман кричал вместе со всеми густым басом. Но потом, глянув в направлении двери с табличкой «Частная квартира», сказал:
— Извините, фрау Куленкамп!
Ребята побежали в душевую. Там для двадцати семи юных боксеров было, конечно, тесновато.
Душевный он все-таки человек, наш Винкельман, свой в доску, — сказал Шериф. Мыльная пена плыла по нему, как взбитые сливки.
Вот будет позор, если в воскресенье мы его подведем, — добавил Петер. Они с Шерифом остались под душем одни, потому что вода пошла почти холодная.
Я лично не подведу. — Шериф уже дрожал от холода.
Думаешь, я подведу? — Теперь и Петер озяб так, что покрылся гусиной кожей. Но хотел вьщержать под холодной струей дольше, чем друг.
А поскольку и у Шерифа был тот же расчет, то оба дрожали вместе, пока не остались одни в° всем помещении душевой.
Я вижу, давно у тебя ангины не было, — сказал наконец Шериф, клацая зубами.
Подумай лучше о себе, а то еще ревматизм схватишь, — ответил, стуча зубами, Петер.
Давай выйдем одновременно!
Ну, если тебе так не терпится… — И Петер сразу закрыл кран.
Посиневшие от холода, они вышли в раздевалку. Но зато когда растерлись докрасна грубыми махровыми полотенцами, почувствовали себя крепче и бодрее, чем все остальные, вместе взятые.
Тем временем господин Винкельман, как Дед Мороз, уже расхаживал по залу, раздавая по отбивной и спортсменам, и зрителям. Так или иначе, все они были одна команда.
Осталась лишняя отбивная. Господин Винкельман подумал и отдал ее Шерифу.
— Большое спасибо, — сказал Шериф и смутился. Но ведь все знали, что у него еще шестеро сестер и братьев.
ТРЕБУЮТСЯ ПОДРОСТКИ С ХОРОШИМИ МАНЕРАМИ
Пфанроты жили в трехкомнатной квартире на четвертом этаже дома прямо за сортировочной станцией. У них был жилец, некий Рохас Калинке. За свою комнату справа от входной двери господин Калинке платил двадцать пять марок в месяц; в стоимость входил утренний кофе и пользование кухней. Он работал помощником режиссера в городском Оперном театре, обычно уходил из дома рано и возвращался поздно, после спектакля. Так что он был идеальным постояльцем, если не считать одного обстоятельства.