Багровое пепелище
Шрифт:
Майор Снитко вернулся в избу, улегся на свою постель на широкой лавке, но так и не смог уснуть до утра. Мысли о завтрашнем дне, об отказе Глеба Шубина от предложения не давали ему покоя.
А капитан Шубин даже не стал возвращаться в дом, где расквартировались на постой младшие офицеры дивизии. Несколько часов он провел на пепелище, сидел на перевернутом чурбане и не мог отвести взгляд от выжженного дотла клочка земли. Здесь когда-то курился дымок растопленной бани, сноровистая хозяйка стирала белье в лохани, старшие ребятишки возились над грядками, а младшие обдирали траву вокруг изгороди, чтобы накормить кроликов. Жизнь, мирная и уютная, текла, как спокойная река. Теперь же от той жизни остался кусок пустоты с золой и резким запахом гари. Именно такую пустоту и испытывал разведчик после последней операции: умирающие товарищи, подростки из партизанского отряда, прекрасная балерина – тайный агент, они погибли на его глазах, оставив у капитана
Глава 1
Командир дивизии, полковник Арчебаков, переводил цепкий взгляд с майора НКВД на капитана разведки:
– Это что за выкрутасы! Боевые офицеры, устроили тут ромашку. Буду – не буду! Как девка ломается стоит, приказ командира по уставу выполняется беспрекословно! А ты куда смотрел, майор?! И этого ты рекомендовал в диверсионный отряд? Лучший разведчик, безупречная репутация?! Медаль ему?! За что? За то, что отказывается от задания?!
Полковник распалялся все сильнее, перешел на крик, от которого затихли все звуки в узле радиосвязи, что находился в соседнем кабинете поселковой школы. Майор Снитко тоже молчал, даже не пытаясь оправдаться. Как он и предупреждал, отказ капитана Шубина вызвал недоумение и ярость у командира, который не мог понять, отчего доблестный разведчик отказывается от участия в агентурной деятельности на территории врага. Молчал и Шубин, хоть и хотелось ему выкрикнуть, объяснить, что да – он офицер, боевой офицер, боец, воин и готов служить, биться за Родину, сражаться до последней капли крови, но не лицедействовать, жить под чужой маской. Но вчерашний разговор убедил его – никто не поймет его, прав капитан Снитко: в армии приказ выше душевных мук. Поэтому решил стоять на своем до последнего, хоть в штрафбат пускай отправят, но он в тайные агенты, в шпионы не пойдет. Пускай лучше окоп на передовой, зато воевать честно, открыто, без притворства и можно выплеснуть наконец всю скопившуюся ярость, бить по немцам, убивать их, уничтожать так же, как они без жалости расправляются с советскими гражданами.
Комдив тем временем схватил со стола личное дело разведчика и тряхнул им в воздухе:
– Под трибунал пойдешь, Шубин! Грош цена твоим подвигам после такого! Расстреливают за такое в наше время, потому что, получается, трус ты и предатель Родины, раз отказываешься от выполнения приказа.
Глеб не выдержал, голос у него был глухим от напряжения:
– Я не отказываюсь, товарищ полковник. Я готов на любое задание, только скажите. Но я – разведчик, фронтовой разведчик, а не шпион. Вы знаете, любой приказ выполню, но в своем отделении.
От злости у Арчебакова пошло красными пятнами лицо, майор Снитко оттеснил капитана в сторону, понимая, что сейчас и правда дело может дойти до трибунала.
– Товарищ командир, предлагаю дать капитану Шубину небольшую отсрочку. Товарищ недавно после ранения, он, не завершив лечения в госпитале, был направлен на секретную операцию.
– Ты еще его и защищаешь, майор! Ты – майор НКВД, отвечаешь за государственную безопасность, а сам за этого предателя горой! Еще и об отпуске ему хлопочешь! Да я вас! Обоих! Без суда и следствия! Сдать оружие и документы, – взревел подполковник, багровый от ярости.
– Товарищ командир дивизии, разрешите обратиться, – вмешался в разговор человек в обычной поношенной форме без знаков различия, который до этого сидел в темном углу штаба и наблюдал за спором.
Арчебаков будто пришел в себя, бросил папку с личным делом обратно на стол и кивнул. А мужчина приподнялся с лавки, вышел чуть вперед, лицо его было спокойным, а голос таким тихим, что остальным приходилось прислушиваться к каждому слову:
– Секретная служба не для каждого, надо иметь для нее особый склад ума. Ни отличная характеристика, ни знание немецкого, ни боевые заслуги не гарантируют, что капитан Шубин сможет служить в нашем отделении. Главное – это внутренняя готовность, она даст уверенность и силы. А я вижу, что товарищ Шубин не готов стать тайным агентом. Заставлять, уговаривать его не стоит, одна ошибка, одно неверное слово там, – он указал на запад в сторону все еще оккупированных немцами территорий страны, – это сотни и десятки погубленных жизней. Поэтому, товарищ полковник, предлагаю на его переводе не настаивать. Лучше перевести его на службу, отвечающую его складу характера, так сказать. Считаю, что капитана Шубина надо включить в новые подразделения, в ШИСБР.
– ШИСБР? – полковник
Человек без погон кивнул, мол, понимаю, сейчас расскажу:
– Во время контрнаступления под Москвой маршал Жуков потребовал от командования армии не использовать тактику атак вражеских позиций в лоб. Он потребовал разработать действия, которые помогут советской пехоте наступать с небольшими потерями и при этом с максимальным разрушением узла обороны противника.
Незнакомец говорил, а капитан Шубин слушал его затаив дыхание. Офицер хоть и не представился, никак не выдал своего звания или рода войск, но по его манере говорить, рассуждениям разведчик сразу понял, что перед ним птица высокого полета. Этот человек был похож на шахматного гроссмейстера, который анализирует каждый ход игры, война была для него продуманным планом, направленным на полное уничтожение фашистов.
– Штурмовой бой в городских условиях, вот что сейчас нужно. Немцы закапываются все сильнее в землю, уходят в окопы и укрепленные узлы обороны, создавая неприступные крепости в крупных населенных пунктах. Во время таких атак, контрнаступлений наши пехотинцы несут огромные потери. Победа дается слишком дорогой ценой, поэтому Ставка ВГК приняла решение о формировании штурмовых бригад, которые будут взламывать оборону противника с помощью особого оборудования и тактики огневого штурма. Перед началом атаки бригада должна провести рекогносцировку местности, выработать план действий, чтобы каждый удар был смертельным для немецкого оборонительного пункта. Поэтому бригады комплектуются как инженерами, стрелками, так и разведчиками. Каждая единица личного состава обладает огромным опытом, приобретенным во время службы не только по своей специальности, но и умеет вести рукопашный бой, находится в отличной физической форме, может вести огонь из разных видов оружия. А операция, быстрая и стремительная, технически подготовлена так, чтобы за несколько минут уничтожить узел противника. Никаких многочисленных атак с потерями в сотни тысяч – наши бойцы не должны умирать и устилать своими телами дорогу к победе. Гитлер остановился, его армия больше не движется вперед, еще чуть-чуть, и будет перелом в этой войне, мы должны собрать всю свою силу, чтобы каждый удар был разрушителен для противника. Штурмовая инженерно-саперная бригада – это мощное, грозное оружие, готовое в кратчайшие сроки дать ответ действиям вермахта. Поэтому туда отбирают лучших, таких, как вы, капитан Шубин. – Офицер остановился рядом с Глебом, заглянул ему в лицо и увидел, что его рассказ зажег огонь в его глазах. Он попал в больное место разведчика: ведь тот сгорал от желания действовать открыто, бороться против фашистов всеми силами, показать все, что умеет, а не только свой талант разведчика.
Поэтому капитан Шубин сделал шаг вперед:
– Я готов прямо сейчас написать рапорт о переводе меня в ШИСБР. Я уверен, я точно знаю, что там я буду на своем месте.
После его слов в импровизированном штабе установилось молчание. Полковник Арчебаков вопросительно косился на неизвестного офицера, а тот застыл с наклоненной в раздумье головой. Майор Снитко сначала с облегчением выдохнул, обрадовавшись тому, что угроза трибунала прошла мимо Шубина, а потом неожиданно огорчился, осознав, что штурмовая бригада будет действовать на передовой, на острие каждой атаки, а значит, в самых опасных условиях. От страшной мысли все сжалось в груди, он привязался во время операции по-доброму, по-отечески к этому парню. Немногословный, сдержанный Глеб нравился ему тем, что хоть и обладал опытом фронтового разведчика, видел немало ужасов войны, но сохранил любовь к людям, не стал циником и не ожесточился. Поэтому майор НКВД так хлопотал, писал характеристики на разведчика, беседовал о его судьбе с комдивом, чтобы сделать для своего фронтового товарища то немногое, что было в его силах.
Наконец молчание нарушил тихий голос незнакомца:
– Я подготовлю рапорт о переводе капитана Шубина в 12-ю штурмовую инженерно-саперную бригаду. Она действует сейчас на территории сивашского рубежа, подготовка операции проходит в условиях секретности. Больше никаких сведений предоставить вам я не могу… Капитан Шубин, ближайшим составом вы выдвигаетесь в южном направлении, документы будут готовы сегодня к вечеру. До этого времени приготовьте вещи, путь займет двое суток. – Теперь он бросил вопросительный взгляд на комдива, тот кивнул в ответ – приказ о переводе будет готов.
Офицер спецразведки протянул руку капитану:
– Капитан Шубин, я верю, что вы проявите себя в новом подразделении. Штурмовики – это лучшие представители нашей армии, рад буду видеть вас в их составе.
– Спасибо! Есть подготовиться к переводу, – капитан козырнул комдиву и остальным командирам, четким строевым шагом пошел к выходу. Больше не чувствовались в его фигуре усталость и безнадежность, наоборот, его наполняло кипучее желание как можно быстрее оказаться на месте и начать действовать вместе со своими новыми сослуживцами.