Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Я хочу дать вам возможность самим ответить на эти вопросы и с тем приглашаю теперь в патио, выпить коньяка, кофе, а заодно повидать одного из туземцев этой планеты, который выразил желание станцевать для нас. Всмотритесь в него во время танца, понаблюдайте за ним, задумайтесь, сколько человеческой доброты и предупредительности заключал в себе этот истинный жест доброй воли — приглашение туземца на великий для нас праздник, — Картер сделал паузу.
— И задумайтесь над утверждением, также великим, отзвуки которого разносятся все дальше и дальше по коридорам времени: какой мерой
Картер присел, зарумянившийся и разгоряченный от аплодисментов, и сразу же вскочил, чтобы оказаться вс главе своих гостей, поднимающихся из-за стола, дабы устремиться к патио. Поднажал и обогнал их еще в вестибюле.
Когда он выскочил из ведущей в патио двери, глаза с секунду не могли привыкнуть к внезапной темноте. По мере того как из двери за спиной у него выходили остальные, зрение прояснялось, и он смог различить чернильную тень вождя.
Предоставив Уне присматривать за рассаживанием гостей на центральном внутреннем дворе патио, он поспешил к арке. Туземец был там, ждал.
— Пора, — сказал слегка запыхавшийся Картер. — И танец должен быть коротким, совсем коротким.
Вождь, склонив длинную узкую голову, взглянул на Картера сверху вниз с выражением, которое можно было истолковать как отчужденное печальное достоинство.
— Ну ладно, — буркнул Картер, — слишком уж укорачивать не обязательно.
Он отвернулся и пошел назад, к гостям. Под руководством Уны все расселись в расставленные нешироким полукругом кресла, с коньячными рюмками и кофейными чашками в руках. В центре было оставлено свободное кресло для Картера. Он уселся, и жена подала ему рюмку с коньяком.
— Сейчас? — спросила, наклонившись к нему, Тотса.
— Да-да, вон он идет, — ответил Картер и жестом пригласил гостей взглянуть в сторону розовых кустов.
По всему периметру дворика включилось освещение; вождь, подходивший к ним из темноты, казалось, неожиданно и ненадолго вышел из стены ночи.
— Боже, — раздался голос Лили слева и немного сзади от Картера, — до чего же он громадный!
— Скорее высокий, — послышались где-то рядом уточнение и сухой кашель доктора.
Вождь выходил на сцену, в центр залитого светом квадрата. Подняв копье в одной руке, согнув в локте другую, полупростертую, он приближался гротескно-большими шагами, на цыпочках, почти неизбежно, к несчастью, вызывая ассоциации с классическим мужем, за полночь прокрадывающимся домой. За спиной у Картера вдруг хихикнула Тотса. Картер залился краской.
Дойдя до центра патио, вождь остановился прямо перед ними, в нескольких направлениях пронзил копьем воздух и, подергивая головом, стал клониться к земле.
За спиной у Картера послышался низкий голос Рэйми; слов было не разобрать. Затем сдавленный смешок, тихое звяканье гитарных струн — несколько случайных нот.
— Попрошу вас, — сказал Картер, не поворачиваясь.
Пауза, затем снова неразборчивый шепот Рэйми и его же низкий, хриплый, приглушенный смешок.
— Возможно, — сказал Картер, слегка повысив голос, — возможно, мне следует переводить содержание танца по мере его исполнения. Все их танцы — инсценировки преданий. Этот, в частности, называется ‘‘Достойная смерть".
Он сделал паузу, чтобы откашляться. Никто не открывал рта. А там, в
— Вы видите сейчас, как он идет по следу, — продолжил Картер. — Серебристый колорит цветов, украшающих его правую руку, означает, что тема его танца — предание о смерти. То обстоятельство, что они расположены ниже локтя, указывает на скорее достойный, чем бесчестный характер смерти. В то же время факт отсутствия каких бы то ни было украшений ниже локтя другой его руки говорит нам, что данный танец является полным и единственно верным изложением предания.
Картер вновь почувствовал необходимость прочистить горло. Глотнул из рюмки.
— Как я уже сказал, мы видим сейчас, как он идет по следу, один.
Вождь стал поочередно осторожно продвигаться на несколько шагов вперед и на столько же отступать назад; теперь он был напряжен и взволнован.
— В данный момент он счастлив: он напал на след крупного стада местной дичи. Обратите внимание на наклон копья в его руке. Чем ближе оно к вертикали, тем более счастливым чувствует себя его владелец...
Рэйми снова что-то бурчал, и его вульгарный смешок резал Картеру слух. Будто эхо, отозвалась хихиканьем Тотса, и даже доктор не удержался от короткого, сдавленного лающего смеха.
— ...тем более счастливым чувствует себя его владелец, — с нажимом повторил Картер. — Кроме того, как это ни парадоксально, строго вертикальное положение передает глубочайшую трагедию и скорбь. В своей небольшой статье, посвященной скрытой символике этих танцевальных движений, я выдвинул теорию, согласно которой перевод копья туземцем в строго вертикальное положение означает, что какой-то плотоядный зверь, слишком крупный, чтобы охотник мог с ним справиться, уже разделался с ним. И охотник мертв.
Вождь разразился шквалом движений.
— Ага, — сказал Картер с ноткой удовлетворения. Теперь остальные умолкли. Он позволил себе говорить чуть более выразительно. — Он поразил свою добычу. Он торопится с ней домой. Он очень счастлив. Да и почему бы не быть счастливым? Он удачлив, молод, силен. Его супруга, его потомство, его дом ждут его. Вот и дом показался.
Вождь застыл, острие его копья наклонилось.
— Но что это? — мелодраматически вскрикнул Картер, выпрямляясь в кресле. — Что случилось? За открытыми дверями он видит незнакомца. Это Владеющий Семью Копьями, тот, кто — это, конечно, не более чем суеверие, — помимо своего собственного копья обладает еще и шестью волшебными копьями, которые по его приказу летят и убивают все стоящее у него на пути. Но что же делает это непобедимое существо за дверями дома вождя, куда его не приглашали?
Острие деревянного копья резко опустилось — почти до земли.
— Владеющий Семью Копьями говорит ему, — воскликнул Картер, — следующее. Он, Владеющий Семью Копьями, возжелал цветы, что растут у дома нашего вождя. Поэтому он отобрал дом и перебил всех, кто был внутри, — супругу и малышей, — дабы очистить от их прикосновения цветы, что принадлежат ему. Все принадлежит теперь ему.
Картер сделал вторую паузу; ее заполнил негромкий звук щедро наливаемой жидкости.
— Не слишком ли много... — зашептал кто-то.