Багряные зори
Шрифт:
Эшелоном нас везли в Германию. Мы с ребятами договорились бежать. Выломали пол в вагоне. Я выбросился третий, сразу же за семафором, когда поезд набирал скорость. Едва дотащился к вам. Идти дальше сил не было…
Молча достала Ирина Ивановна из сундука рубашку мужа, штаны, поношенный серый костюм, теплый пиджак с меховым воротником. И положила все это на топчан.
— Переоденетесь, и, пока окрепнете, придется вам пересидеть на чердаке. В хате небезопасно: немцы и полицаи шныряют. Еду вам будет приносить Володя…
Ночами,
— Это все временно, Ирина Ивановна. Наша земля — не вечная добыча для немцев. Они уже приходили на Украину. Помните, что из того вышло? Но тогда мы были и голые и босые. А чем воевали?
Володя старался вспомнить: кто еще так рассудительно и уверенно говорил? И смело вмешался в разговор взрослых:
— А вы кто будете?
— Как — кто? — не сразу понял сержант.
— Ну до войны кем вы были?
— Учитель. Я математик… потому и в артиллерию попал… Не найдется ли у тебя что-нибудь почитать?
— Сейчас поищу, — сказал Володя, выбежал в сени и быстро по лестнице забрался на чердак. Достал завернутые в холстину книги.
— Вот, возьмите, — и подал сержанту.
…Проходили дни. Поправился, окреп сержант. Пора и в путь. Уговаривала солдата мать Володи остаться на зиму, слезно молила переждать до весны.
— Нет, Ирина Ивановна. Спасибо вам и Володе — спасли вы меня. А больше не просите, должен идти… Война не дождь, на чердаке ее не переждешь, даже с самыми добрыми людьми. — Потом положил Володе руку на плечо и виновато сказал: — Не привык я, чтоб за меня кто-то другой работал. Лучше мы погибнем, но Родина наша пусть живет. Верно я говорю, Володя?
— Верно, — сразу согласился мальчуган.
— Вот и хорошо! — с грустью продолжал сержант. — К сожалению, кое-кто другую дорогу избрал… Помню, летом шли боя за Житомир. Тяжело пришлось — отступали. А у меня в орудийном расчете был такой, что оружие бросил, дезертировал. Шагулой звали. Кажется, из этих мест.
— Как вы сказали? — насторожилась Ирина Ивановна. — Шагула?
— Шагула.
— Часом, не Николаем его звали?
— Вы его знаете? — удивился сержант.
— Может, и не он… У мужа знакомый был Шагула. До войны пришел из лагеря, сидел за убийство. Володя видел, как он из плена возвращался, запряженный в цыганскую повозку. Еще полицай его задержал…
— Смотри, Володя! Смотри и запоминай, — произнес Воронин. — Время проходит — многое забывается… А мы обязаны помнить всё. Ни один предатель не должен избежать нашей кары… — Помолчал немного и словно сам себе сказал: — Эх, оружие бы мне…
— Где его сейчас возьмешь, — вздохнула мать.
Пока Воронин собирался в дорогу, складывая продукты в мешочек, Володя незаметно побежал к деду Михаилу.
Дед просо толок в ступе.
Володя поздоровался.
Старик присел на бревно, закурил.
— Куда ты пропал, Володя? Я уже думал, не подался ли ты, внучек, к партизанам.
— А где их найдешь?
— Хорошо поищешь — найдешь…
— Мне бы, дедушка, пистолет. Очень нужен.
— Зачем? — В старческих глазах засверкали лукавые искорки.
— Это секрет.
— Секрет? — рассердился дед. — А чего же ты пришел ко мне!.. Ему пистолет, видите ли, нужен! Ишь какой нашелся! Смотри, парень, с немцами шутки плохи. Они не посмотрят, что мал ты. Выбрось глупости из головы!
— Не глупости, дедушка. Пистолет не мне нужен.
— А кому же?
— Сержант у нас. Из плена бежал, мы лечили его. Завтра на фронт уходит…
— Ты один ко мне пришел или мать послала?
— Один.
Дед потянул цигарку, закашлялся, бросил окурок на пол и растер его ногой.
— Нет у меня пистолета. Нет! И никуда не ходи, ни у кого не спрашивай. Погибнешь и ты, и твой сержант. Ну, беги домой!
Грустный возвращался Володя домой.
«К деду, как к родному, пришел, — рассуждал мальчишка, — а он тебе: выбрось из головы глупости, не мешай!»
Поздно вечером, когда солнце уже зашло за Прусянский лес, в окошко кто-то осторожно постучал.
— Кто там? — спросила Ирина Ивановна.
— Дед Михаил. Выйди-ка на минутку. Вышла.
— Сержанта ты прячешь? — шепотом спросил дед Михаил.
— Да, — призналась она растерянно. — А откуда вы знаете?
— Малый твой был у меня, пистолет для него просил… На фронт собирается?
— Да…
— Не подосланный немцами?
— Что вы! Наш человек.
Дед из-под полы достал серый сверток и незаметно протянул Ирине.
— Передай. Ждал подходящего времени, берег для себя. Да, видно, солдату сейчас нужнее. К лесу пускай пробирается берегом, у водокачки. Вели Володьке проводить солдата. — И, немного подумав, старик добавил: — Занятный он у тебя не в меру!..
Серым осенним утром Володя и сержант подошли к берегу. Мелкая холодная изморось приятно обдала их лица влагой. Шли молча. Как только прошли водокачку, сразу же остановились у кустов. Слева виднелись серые хатки. Слобода. Справа, далеко на горизонте, железная крыша прусянской мельницы на Роси. А совсем прямо темнел густой лес.
Тут же, на ставне водокачки, висело объявление. Володя знал, что там написано. Такие объявления он уже не раз видел возле железнодорожного разъезда.
«Строго запрещается, — сообщалось там, — входить в лес. Туда имеют доступ лишь те лица, у которых есть специальное удостоверение гебитскомиссара. В противном случае военные и полицейские посты немедленно будут открывать огонь…»
Настороженно огляделись. Ничто не тревожит молчаливую таинственность сумрачного леса… Вдруг оба сразу заметили, как между деревьями промелькнул брезентовый плащ полицая. Через некоторое время полицай вышел из засады и стал ходить взад и вперед.