Багряный декаданс

Солнцева Анастасия

— Мира…

— Я…, - смотреть на него было тяжело, и я прикрыла лицо ладонями.

«Ты все знаешь. И он тоже все знает. И вместе вам никогда не быть. Хоть на стенку лезь, ничего не получится. Можно ли полюбить кусок камня? Наверное, да. Может ли камень полюбить? Наверное, нет. И не важно, что одно лишь желание сейчас — обнять его, на цыпочках, еле дотянувшись, поцеловать».

— Думаю, это наш последний разговор. И даже зная, что мы сейчас не говорим по-настоящему, я хочу сказать тебе кое-что, пусть даже мои слова улетят в пустоту. Твое желание власти — маниакальное. А за ним… за ним скрывается маленький мальчик, которого не смогли защитить и который решил защитить себя самостоятельно. Ты настолько был охвачен желанием достичь безопасности, что уничтожил всё. Ты желаешь полностью контролировать и владеть всем — народом, демонами, миром. Только так, через абсолютную власть — ты способен достичь спокойствия. Я поняла это там, в том темном мире, наполненном холодом и тишиной.

— Мира…

— Я надеюсь, что однажды, ты встретишь ту, которую полюбишь всем сердцем. И которой наденешь кулон не потому что так надо, а потому что так хочет твое сердце. Я бы предложила вернуть тебе его сейчас, но ведь это сон. Так что, я…

— Мышка, — жестко оборвал мой лепет демон, глядя на меня внимательно, настороженно. От этого взгляда хотелось скрыться, спрятаться, забиться в угол, потому что он был слишком откровенным, слишком честным. — Это не сон. И ты не спишь. Все по-настоящему.

Я заморгала, не понимая, о чем он.

Сатус придвинул свой стул вплотную к столу и медленно, подчеркнуто медленно, словно давая возможность полностью осознать происходящее направился ко мне с неумолимым упрямством на лице. Он всегда был таким, делал то, что считал нужным и верил только себе. Моя черноглазая любовь…

Оказавшись передо мной, он сгреб мои ладони в охапку, сжал, прижимая к своей груди, даже не заботясь о том, что они заляпаны грязью, хоть и уже успевшей засохнуть, и могут запачкать его идеальный белый мундир, подчеркивавший его стать, выправку, талию, сильные бедра. Горделивый бог, идеальный в своем воплощении.

Потянувшись к моей щеке, он легко пробежался кончиками пальцев, коснулся волос, заправив за ухо, погладил по голове, словно маленькую девочку и признался:

— Я не смогу быть ни с кем, кроме тебя. И не только потому что не хочу, — его изящные пальцы, так не подходящие воину, и все же отлично справляющиеся с оружием нырнули под свитер и вынули растерию. Металл приглушенно сверкнул в свете льющихся золотых лучей. — Видишь, — он указал на рисунок, на который я раньше не обращала внимания. — Две птицы. В день, когда мы встретились, рисунок изменился. Птицы соединились. Я бы не смог надеть этот кулон ни на кого другого, даже если бы захотел.

— Почему? — немеющими губами спросила я. От ощущения что он так близко все внутри поджималось, словно стараясь сделаться меньше.

— Потому что это была любовь с первого взгляда. Потому что это было тем, чем и должно было быть.

Эти слова стали спусковым крючком. Первые слезинки прокатились по щеками, прокладывая дорогу, а после влага хлынула неостановимым потоком. Рыдания рвались тяжелыми, не дающими вздохнуть всхлипами. Соскользнув со стула на пол, я оказалась на руках у Сатуса, а он прижал к себе, не мешая, позволяя выплакать всю свою боль и все свое горе.

Постепенно приходя в себя после эмоционального взрыва, я поняла, что полулежу в объятиях демона, а он тихонько укачивает, что-то неразборчивое нашептывая мне в волосы.

Мы еще долго-долго сидели так, на полу, рядом со столом, за который так и не сели гости, пока не начало темнеть, прислушиваясь к постепенно засыпающему миру.

— Время, — вздохнул Сатус, встал и помог подняться мне. Потом оставил меня на некоторое время молчаливо созерцать пол, а когда вернулся выражение его лица и взгляд говорили сами за себя.

— Мне пора уходить? — поняла я, отворачиваясь и вытирая все еще влажные глаза.

— Да.

Когда вспыхнул огонь я не испугалась и даже не удивилась, а просто пошла вслед за Сатусом туда, куда он хотел меня отвести.

А вот когда под ногами зашаталась лодка и рядом захлюпала вода, я насторожилась. Шмыгнула еще плохо пропускающим воздух носом и угрюмо поглядела на демона.

— Ты убеждаешь меня, что это не сон, но что мы делаем посередине Седого моря? Разве не все миры уничтожены?

— Используя твою боль и нашу связь через брачный обряд я намеревался сокрушить все, оставив только первичный мир. Но ты так отчаянно сопротивлялась, что мне пришлось отступить. Практически все миры, за исключением нескольких, которые тебе удалось изолировать, объединились в один в момент общего столкновения. Межмирье тоже переместилось, и теперь совершенно не похоже на себя прежнее.

Демон обвел рукой море, простиравшееся вокруг зеркальной гладью.

— Никого не осталось…

— Не совсем так. Сверху, да, ничего не сохранилось, а вот под водой… В общем, там образовалась новая жизнь на руинах прежней. Не советую здесь плавать и нырять, многие местные обитатели охочи до крови. Хотя пока он будет с тобой, все будет хорошо.

— Кто?

Я проследила за направлением взора демона и увидела…

— Ферай! — изумленно воскликнула я. Он стоял на крохотном островке, чьи размеры с трудом вмешали демона. С нескрываемым недовольством он косился на слабое хиленькое деревце, цветущее мелкими фиолетовыми соцветиями.

В первый момент увидев Кана я обрадовалась, а потом в голове круговертью закружили воспоминания. И радости исчезла, будто и не было. Это заметил Сатус, отвернулся, но я успела увидеть, как демоны обменялись взглядами, ведь лодка уже почти вплотную приблизилась к островку.

— Мира, ты должна знать одну простую вещь… Мерсина все знала. И сама хотела умереть. Для неё смерть осталась единственным способом сбежать.

Когда носовая часть уперлась в крохотный участок земли, размером два на два метра, Кан подал мне руку. На некоторое время замешкавшись, я приняла её, нерешительно вышагнув ему навстречу из лодки.

Сатус покидать лодку не стал. Сунув руки в карманы, он смотрел вдаль и кажется, даже что-то там видел, помимо морского горизонта, подсвеченного похожим на апельсин солнцем, уже преодолевшим зенит.