Багряный холод
Шрифт:
– К несчастью, мы не сумели схватить Агрону и Вивиан, – произнесла Метис, подтверждая мои опасения.
Я вздохнула. – Что произошло?
– Мы преследовали их снаружи, но обеим удалось сбежать на Рух Вивиан. Хотя тварь и получила ранения, она все-таки сумела улететь, – объяснила Метис. – Мы понятия не имеем, где они сейчас, но Пантеон разыскивает их.
– И мы отыщем их, – вмешался Аякс. – Рано или поздно мы их найдем, и тогда они заплатят за то, что совершили.
Все кивнули, угрюмо соглашаясь.
После этих слов настроение улучшилось, и остальные по очереди начали расскывать мне все, что было, пока я находилась в бессознательном состоянии. Как Метис с Дафной использовали свою магию, чтобы исцелить меня. Как окружили Жнецов, как вернули студентов обратно в академию. И как объявили всем, что произошло в аудитории.
– Мне жаль, что я испортила концерт, – обратилась я к Карсону. Он пожал плечами. – Все нормально, Гвен. Это не твоя вина. Ничего из произошедшего не было твоей виной.
Его голос был дружелюбным, но он снова не задержал на мне взгляда. Я просто не могла понять почему. Друзья приходили и уходили, но нигде не было и намека на человека, которого я жаждала увидеть больше всего – Логана. Я предположила, что он вернулся в академию или может быть был на пути сюда, теперь-то, когда я очнулась. Странно, но никто и словом не упомянул спартанца, хотя они должны были знать, что я до смерти хочу увидеть его и удостовериться, что с ним все хорошо.
– Где Логан? – наконец спросила я, когда поняла, что никто и словом не обмолвится, если я не поинтересуюсь. Нюкта заснула рядом со мной на кровати, а Вик похрапывал на прикроватной тумбочке. На данный момент в комнате были только Метис и Никамедис. Они обменялись быстрыми взглядами.
– Логана нет, Гвен, – мягко сказала Метис. – Мне жаль.
Ледяной кулак страха, казалось, сжал мое сердце.
– Нет? Что вы имеете в виду, говоря «нет»? Он ведь не... погиб? Не погиб же, ведь так? – голос упал до скрипучего шепота, я едва смогла вымолвить эти ужасные слова.
Никамедис покачал головой. – Нет, физически с ним все просто прекрасно. Он стал самим собой, когда ты применила к нему свою магию. И, кажется, ритуал не оставил никаких непоправимых последствий. И, конечно, во время боя он не получил даже царапины.
– Тогда почему его здесь нет? – не понимала я. – Что не так? Чего вы мне не договариваете?
Метис и Никамедис снова обменялись взглядами, от этого мое беспокойство и паника только усилились.
– Тебе нужно понять, что то, через что прошел Логан, сильно его травмировало, – пояснила Метис, ее нежно-зеленые глаза наконец встретились с моими. – Мы помогали участникам группы устанавливать аппаратуру, когда Агрона попросила Логана отойти с ней. Она воспользовалась амазонской скоростью, защелкнув на шее золотое ожерелье прежде, чем хоть кто-то из нас понял, что происходит. Логан незамедлительно... обратился. Пока мы пытались помочь ему, в концертный зал стекалось все больше и больше Жнецов. Мы проиграли битву еще до того, как она началась.
Метис на мгновение замолчала.
– Но не только то, что сделали Жнецы, причинило Логану страдания, он страдает из-за того, что сделал с тобой.
– Но он ведь не собирался ранить меня, – возразила я. – Не по-настоящему. Он сделал это потому, что Агрона контролировала его с помощью камней Апаты. Это она заставила его переключиться совершить на меня покушение. Вы ведь это знаете? Он же не сидит в тюрьме академии, не так ли? Потому что там ему не место.
– Нет, Логан не в тюрьме, – ответила Метис. – Все, что ты сказала, правда. Мы все это знаем, и Логан тоже, но ему от этого не легче.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила я. – Что вы умалчиваете?
Метис и Никамедис переглянулись в третий раз, после чего библиотекарь перевёл свой печальный взгляд на меня и посмотрел в мои полные паники глаза.
– Мы пытаемся тебе сказать, что Логан уехал, Гвендолин, – мягко произнес Никамедис. – Он покинул Мифическую академию – так будет лучше.
Я онемела. Не разозлилась, не расстроилась – просто онемела.
Из всего того, что произошло, изо всех причин, по которым Логана здесь не было, об этой я и помыслить не могла. Он уехал? Почему? Почему он это сделал? Я не могла этого понять.
Я раскрыла рот, но не нашла слов. Я пыталась, но с губ не сорвалось ни звука. Никамедис достал из кармана брюк маленький белый конверт. В его глазах я увидела жалость и боль – в льдисто-голубых глазах, так сильно похожих на глаза Логана.
– Вот, – все тем же спокойным голосом сказал он. – Может, оно прояснит некоторые вещи. Мне жаль, Гвендолин. Искренне жаль.
Никамедис положил письмо на край кровати и вышел из комнаты. Метис сжала мое плечо, после чего последовала за ним, закрыв за собой дверь. Я сидела так в течение очень долгого времени, глядя на конверт, словно заледеневшая, будто это была Маат-гадюка, готовая укусить меня, как только я сдвинусь на миллиметр. Нюкта спала на кровати рядом со мной, ее лапы подергивались во сне, но в первый раз присутствие щенка волка не успокоило меня. Также, как и мечтательное бормотание Вика об убийстве Жнецов.
Логан уехал? Что это значит? Может это отец по какой-то причине отослал его куда-то? И почему спартанец сам не рассказал мне, что происходит? Почему он хотя бы не пришел и не попрощался со мной?
Наконец, я схватила конверт холодными дрожащими руками и вытащила оттуда письмо. Я вздохнула, развернула лист бумаги и начала читать.
Дорогая Цыганочка,
Я очень сожалею о произошедшем – о том, что я сделал с тобой. Я не хотел причинить тебе боль и никогда бы не подумал, что такое вообще произойдет. Сейчас я понимаю, каково было тебе, когда своей магией ты убила Престона, как сильно это тебя испугало и шокировало. Как сильно ты боишься, что можешь сделать это снова с нами – со мной.
Ты сделала все необходимое, чтобы выжить, – у меня же нет оправдания.
Я вонзил меч тебе в грудь, потому что находился под влиянием магии Жнецов, и до сих пор не могу поверить в то, что сделал. А хуже всего то, что я понимал: это ты. Все это время я ясно видел тебя. Слышал, как ты умоляла меня остановиться. Я очень сильно хотел прекратить. Я пытался бороться с ужасной штукой внутри меня, сопротивлялся магии, которой они меня заразили, но оказался недостаточно силен.
Я и прежде был недостаточно силен, чтобы спасти маму и сестру. Теперь же мне не хватило сил остановиться, чтобы не ранить тебя.