Баксы для Магистра
Шрифт:
– Но кто-то там живет?
– Мне думается, что нет. Может, на будущее квартиру купили. Вложили деньги. Или с другими какими целями. Но никого там нет, кажется. Приходят и сразу уходят.
– Но вы их хотя бы видели, этих людей? – с надеждой спросил я.
– Так, случайно если только, – засмущался старик.
– Сможете их описать?
– А вам зачем?
– А нам для передачи.
– Помогу, конечно, – с готовностью кивнул мой собеседник. – Мне ваша передача нравится. Особенно про самолет.
– Про какой самолет?
– Ну, товарищ один лететь собрался, самолет уже на взлетную полосу выехал и тут разваливаться начал. А экипаж пьяный, – захихикал счастливо старик. – Довезем, говорят. Нам не впервой.
Точно,
– Вот и сейчас мы что-то подобное планируем, – заговорщицки сказал я.
– Снова про самолет? – обмер счастливый старик.
– Почти, – ответил я. – Только нам без вашей помощи не обойтись. Значит, так, давайте договоримся. К вам придет человек…
– Когда?
– Скоро. Скажет, что от меня. И вы ему все, что знаете, расскажете. Договорились?
Старик с готовностью кивнул. Я с ним попрощался. Расставались мы друзьями. Старик открыл дверь квартиры. На лестничной площадке стояла растерянная Мария, которая никак не могла понять, куда я подевался. Увидев ее, старик поспешно захлопнул дверь и с ловкостью фокусника закрыл ее на все запоры. И только когда мы, по разумению старика, оказались в полной безопасности, он прошептал, испуганно тараща глаза:
– Это она!
– Кто?
– Она приходила в эту квартиру!
Ого! Глаз – алмаз у дедушки. С такой зрительной памятью ему бы в милицейской патрульно-постовой службе работать. Глянул – зафиксировал. Посмотрел – запомнил. И никакого фотографа не надо. Уж год прошел, как Мария здесь не появляется. А старик ее сразу вспомнил.
– Это наш человек, – сказал я старику-следопыту. – Так надо!
– Понял! – поджал он губы.
– Так мы договорились?
– Железно!
Я крепко пожал ему руку. Он сразу подрос на пару сантиметров.
Стасик Нихарадзе, несмотря на его подозрительную с точки зрения любого постового милиционера фамилию, внешность тем не менее имел самую что ни на есть славянскую, и все-таки природу не обманешь – был у него в роду кто-то из тех краев, где горы, где небо близко и где орлы летают в облаках. Потому что даже в лишенной гор Москве Стасик нашел себе такую работу, чтобы быть поближе к небу. Он был промышленным альпинистом. Трубу стометровую покрасить или окна московской высотки снаружи помыть – это была его, Стасика, работа.
Разыграть парнишку нам предложил его шеф, причем руководствовался он при этом самыми благими намерениями. Дело в том, что за участие в нашей передаче мы обязательно платим деньги. А Стасику Нихарадзе деньги как раз были очень нужны. Стасик провинился. Или попал на деньги, как сейчас говорят. Произошло это так. Стасику поручили прикрепить к стене жилого дома тарелку телевизионной антенны. Воспользовавшись альпинистским снаряжением, Стасик с крыши дома спустился до нужного ему этажа и приступил к работе. Когда он висел между небом и землей, внизу, под домом, сработала автомобильная сигнализация. Стасик на это и внимания не обратил. Поначалу. Потому что был поглощен работой. Но очень скоро внизу поднялись шум и суета: какие-то разъяренные мужики метались вокруг припаркованной у дома иномарки и призывали Стасика немедленно спуститься, потому что… Ну, далее непечатно, и это я пропускаю. В общем, тяжелый предмет, позднее идентифицированный как молоток, упав с высоты, пробил капот иномарки, а это как-никак пятьсот долларов. Ну, и в подкапотном пространстве молоток, хотя и потерял уже разрушительную энергию, бед все-таки наделал. Еще, по уверениям мужичков, долларов на пятьсот. Пятьсот плюс пятьсот – в сумме тысяча пятьсот. Так мужички посчитали. Может быть, они, учась в школе, уроки математики прогуливали. А может, не прогуливали, а просто им правила сложения-вычитания трудно давались. У Стасика в школе по математике все время были хорошие отметки, и он попытался объяснить своим разъяренным собеседникам, что пятьсот плюс пятьсот – это не тысяча пятьсот, и тогда один из мужичков, самый из всей троицы разъяренный, поскольку он и был хозяином изуродованного авто, насчитал уже не тысячу пятьсот, а две, и только тогда бедный Стасик понял, что тут не математическая олимпиада, а суровая жизнь, и ему не в арифметике надо упражняться, а деньги побыстрее собирать. Его догадку тотчас же подтвердил пострадавший автовладелец, который повадками походил на какого-либо крестного отца местной мафии. Он сказал Стасику, что если ты, мол, козел… Далее снова непечатно, но очень доходчиво.
Деньги не обремененный знакомствами с богатыми людьми Стасик собирал два дня, а когда примчался по указанному ему адресу и готов был расплатиться, тут-то и оказалось, что ему денег не хватает. То есть он-то принес две тысячи, как и было велено, но теперь надо было доплатить еще две – по тысяче за каждый день, прошедший с момента инцидента. Стасик понял, что ему уже никогда не расплатиться и что его непременно убьют. И еще через пять дней, когда его долг вырос до совершенно для него запредельных девяти тысяч, он съехал из снимаемой им комнатушки и поселился у друзей в ближнем Подмосковье, где найти его, как он наделся, не смогут. Зато найти его могли по месту работы, и ему пришлось честно предупредить своего шефа, что если его, Стаса Нихарадзе, будет кто-нибудь разыскивать, то надо отвечать, что такой человек здесь уже не работает, кем бы расспрашивающий ни представлялся: другом, соседом, сокурсником или даже родным отцом. Шеф позвонил нам. Надо было спасать пацана. Мы решили поучаствовать.
По нашей наводке шеф направил Стасика Нихарадзе на выполнение заказа по адресу, где мы заблаговременно все подготовили для съемок. Ничего не подозревающий Стасик поднялся на крышу здания, откуда с помощью альпинистского снаряжения начал спуск до уровня нужного ему этажа. Наши актеры его уже ждали, и когда Стасик опустился до требуемой отметки, за пыльным стеклом окна одной из квартир стоял наш Демин и с задумчивым видом рассматривал на просвет большой свежеотпечатанный лист из не разрезанных пока поштучно стодолларовых американских банкнот. Качеством изготовления явно контрафактной продукции Демин, по всей видимости, остался доволен, опустил лист, и тут его взгляд уперся в Стасика. Стасик обмер и готов был спасаться бегством, поскольку явно оказался не там и не тогда, где и когда было бы полезно для его здоровья и самой его жизни, но сбежать он не успел, потому что Демин уже распахнул окно и сказал:
– Привет!
Одновременно Демин, перегнувшись через подоконник, выглянул наружу и с настороженным видом оценил обстановку. Стасик понял, что просто так уйти ему не дадут, но на всякий случай решил прикинуться простачком.
– Привет! – благожелательно отозвался он и предпринял попытку подняться выше, но был остановлен коротким деминским вопросом:
– Куда?!
– Я ничего не видел! – с готовностью сообщил Стасик.
Демин тяжело вздохнул и посмотрел на него скорбно. Тут за его спиной нарисовалось еще одно действующее лицо. Это был наш ужасный ликом Оглоедов, и его появление совершенно деморализовало несчастного Стасика.
– Давай-ка сюда! – пригласил Стасика в квартиру Демин, и наш незадачливый альпинист послушно подчинился, окончательно утеряв способность сопротивляться.
Он сейчас был похож на овечку, добровольно идущую на заклание.
Комната, в которую через окно проник Стасик, произвела на него неизгладимое впечатление. Здесь были какие-то колбочки – реторточки, ощутимо попахивало химическими реактивами, присутствовала техника явно типографского назначения, а на столе в беспорядке лежали эскизы американских банкнот и сами эти банкноты. Причем некоторые даже при первом взгляде можно было определить как бракованные, и сомнений в том, что он оказался в логове махровых фальшивомонетчиков, у Стасика уже не оставалось. Мы, находясь в соседней комнате, снимали происходящее из-за зеркального стекла.