Баксы для Магистра
Шрифт:
Центр Москвы. Большой Козихинский переулок. Я сбросил скорость, чтобы дать возможность Марии всмотреться, в какой из домов она приходила на встречи с Сабадаевым год назад, но она уверенно сказала:
– Это дальше, Женя! Там, по правой стороне.
Она все прекрасно помнила и без малейших сомнений вывела меня в нужную точку.
– Здесь! – сказала она.
Я не сделал попытки остановить машину.
– Женя! Здесь! – повторила Мария.
– Я понял. Но я решил, что вы не хотите, чтобы
– Почему же я не хочу? – искренне удивилась Мария.
– Ну, может быть, из осторожности.
– Чепуха какая! – пожала плечами Мария и первой вышла из машины. – Идемте, я покажу вам ту квартиру.
Я последовал за ней. Мы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, и прежде, чем я что-либо успел сказать, Мария уверенно и без капли сомнения нажала на кнопку звонка у одной из дверей. Что она делает?! Я смотрел на дверь с замиранием сердца. Что я ожидал увидеть? Что откроется дверь и оттуда выйдет таинственный Магистр?
Никто не вышел. Мария еще раз нажала на кнопку. Звук у звонка за дверью был дребезжащий. Мария когда-то говорила, что эта квартира всегда казалась ей нежилой. Там пахло пылью. И этот дребезжащий звук звонка чем-то неуловимо соответствовал моим представлениям об обстановке этой квартиры.
– Никого, – констатировала Мария. – Я так и думала.
Все-таки зря она так отважно звонила. Вот открылась бы дверь – и что бы мы делали? Тут не нам надо действовать. Тут Мартынов должен быть. И те, кому положено. А когда в дело вмешиваются дилетанты, получается так, как получилось с бедным Сергеем Михайловичем, который исчез и которого неизвестно где теперь искать.
Я жестом показал Марии, что надо уходить. Мы спустились вниз: женщина впереди, а я шел за ней. Я отстал от нее на несколько шагов. Мария вышла из подъезда, а дверь не придержала, и та дверь с грохотом захлопнулась перед моим носом, и в наступившей в подъезде тишине я вдруг услышал, как наверху, на втором этаже, открылась дверь. Это был щелчок замка и едва слышный скрип – дверь распахнули, и более никаких звуков, будто кто-то там, на втором этаже, стоял и вслушивался, как и я, в пугающую тишину подъезда.
Мария, видимо, обнаружив мое отсутствие, открыла дверь подъезда, и произведенный ею шум спугнул того, кто был наверху: там скрипнула дверь и щелкнул язычок запираемого замка. Там кто-то был, в той квартире. Кто-то, кто не решился нам открыть, но кому было очень интересно знать, кто же там такой приходил в гости. И мне очень захотелось увидеть этого человека. До дрожи захотелось, до беспамятства. Я мгновенно позабыл про свои недавние размышления об осторожности. Втянул Марию в подъезд и прошептал ей на ухо:
– Сейчас еще раз поднимемся с вами к той квартире, вы позвоните, постоите немного, а потом спуститесь вниз и хлопните дверью подъезда.
– А вы? – так же шепотом спросила Мария.
– Я вам потом все объясню, – пообещал я.
Мы вернулись на площадку второго этажа. Здесь по-прежнему было безлюдно и тихо, но этой тишине я уже не верил. Мария, повинуясь моему жесту, нажала кнопку звонка. Никто нам не открыл, разумеется. Я показал Марии, что ей пора уйти. Она спустилась по лестнице, и я слышал, как хлопнула внизу дверь. И кто-то слышал это вместе со мной. Я ждал. И это случилось. Но совсем не там, где мне представлялось. Дверь открылась, но не та, перед которой я стоял, а та, что была напротив, у меня за спиной. Я резко обернулся. Это был старик в возрасте за семьдесят. Он думал, что мы ушли, и не ожидал никого увидеть, и потому мое присутствие его на миг парализовало, и этого мига мне хватило на то, чтобы переместиться к двери его квартиры и придержать ту дверь рукой, прежде чем старик успел бы ее захлопнуть. Резкость моих движений напугала старика, и он по причине ветхости своей и своего здоровья запросто мог бы заработать инфаркт, наверняка не первый в его жизни, но он, к счастью, меня узнал, что, вполне возможно, спасло ему жизнь.
– Колодин! Женечка! – прошепелявил он обрадованно и посмотрел на меня такими счастливыми глазами, будто я был почтальоном, который принес ему долгожданную пенсию.
– Да, это я! – подтвердил я, стараясь улыбаться как можно шире. – К вам можно? Я к вам по конфиденциальному вопросу.
– Передачу будете снимать? – обмер восторженный телезритель.
– Ага. Розыгрыш очередной.
Я вошел в квартиру старика, легонько его потеснив, и плотно закрыл за собой дверь.
– Вы один? – спросил я.
– Один.
– Вот и хорошо. Никто нам не помешает.
– А кого вы, Женечка, разыгрывать собрались? – спросил старик и замер в предвкушении сладких подробностей телевизионной жизни.
– Соседей ваших, – ответил я. – Из квартиры напротив.
Что-то я не то сказал. Что-то не продумал. Потому что старик перестал улыбаться и посмотрел на меня с недоумением.
– Так ведь нет там никого, – сказал он озадаченно.
– Разве? – вполне правдоподобно изобразил я удивление.
– Ну конечно! – подтвердил старик. – Никто не живет. Уже давно.
– Давно – это сколько?
– Года три.
– А вы ничего не путаете? – посмел усомниться я.
– Нет. Там раньше Пал Сергеич жил.
– Сабадаев?
– Какой такой Сабадаев? – не понял старик.
– Вам такая фамилия не известна?
– Нет.
– А у Пал Сергеича какая была фамилия?
– Вершков.
– А потом этот Вершков куда делся?
– Он в Дмитрове сейчас живет.
– А чего это он из Москвы в Дмитров подался? – не уловил я логики в географических перемещениях неведомого мне Пал Сергеича Вершкова.
– Продал он квартиру.
– Кому?
– Не знаю. Уж три года как кому-то принадлежит. А кому – не понятно.
– А вы хоть видели этого человека? Нового хозяина.
– А как поймешь, кто хозяин? Люди туда разные ходят. Кто такие – они не докладывают.