Бал-маскарад
Шрифт:
– Наверное, ночью метель будет, - по-крестьянски неторопливо проговорил Петр. – А у меня лопата сломалась, пойду поправлю.
– Да иди ты уже домой, проведай как там твоя жена, узнай, как чувствует себя, - толкнул, по-приятельски, в бок своего друга Панас.
– Понимаешь, Панас, я бы не нервничал, но это у нас первый ребенок. Мы с женой так ждем мальчика. Наталья ходила к повитухе, та говорила, что богатырь родится.
– Хлопец – это хорошо, - согласился Панас. Он был отцом большого семейства, жизнь научила его житейской мудрости: - Лишние руки в хозяйстве никогда не помешают.
– Гляди, кто-то едет по улице, - сказал всматриваясь вдаль Петр, приставив руку козырьком к глазам, чтобы лучше видеть. – Кажется, знатные господа едут. А это, случайно, не внучка старика Борщевского?! Это только у нее я видел такой добротный экипаж.
– Не экипаж это, дурень, а целая карета, - сказал Панас. Он, посмеиваясь, натянул парубку шапку на лоб. Шапка соскочила и закрыла Петру глаза.
– Да что ты делаешь, мне же ничего не видно, - рассмеялся Петр и стащил шапку с головы вовсе.
– Не будь разиней, дурень! Беги скорей к хозяину и скажи, что дорогие гости пожаловали к нему, - учил уму-разуму старый молодого. Барин так обрадуется, что отпустит тебя домой на целый день, а может быть и на два. Да еще на водку заработаешь.
– Как здорово бы было! Так хочется Наталку увидеть! – парень ринулся было бежать, вдруг остановился как вкопанный посреди двора и стукнул себя по кудлатой башке, как будто это помогало ему соображать: - Только как же я, простой мужик, да войду в барский дом, да еще в парадные двери? мне же только с черного входа разрешается заходить…
– Не думай сейчас об этом. Иди скорее в дом, да прошмыгни сразу в гостиную, а то я вижу, что тебя хотят опередить. Кудря, вон уже мылится сюда, бежит со скотного двора к дому. Гляди, тоже хочет выслужиться!
Петр не стал больше терять времени, он что духу побежал к дому, ветром вскочил на крыльцо и забарабанил в дверь. А старый Панас задержал Кудрю у калитки забора, что отделял парадную усадьбу от хозяйских построек.
– Куда прешь, рыжий черт?
– Разве не видишь, княжна Флора едет домой. С ней чета Хмелей Иван и Валерия. Деревенские мальчишки эту новость уже по всему селу разнесли.
– Вижу, все вижу, только и у нас свой гонец нашелся, - сказал Панас, лукаво усмехаясь в усы.
Кудря было ринулся обойти Панаса. Но тот стоял неподвижно, сложив руки на груди, крепко упираясь ногами в землю. Всем своим видом давая понять, что не пропустит мимо себя никого. Щуплый Кудря понял, что ему не одолеть могучего Панаса, он махнул рукой, зло сплюнул на землю, развернулся и пошел восвояси…
Услышав новость, старик Борщевский в чем был выскочил на порог встречать дорогих гостей. Управляющий кинулся вслед, чтобы укрыть плечи барина овчинным тулупом.
– Оденьтесь, Игнат Петрович, а то простудитесь, - назидательно бурчал Кузьма Егорович.
– Да ничего со мной не случится! Радость, вон, какая! Прикажи, Кузьма, пусть быстрее открывают ворота!
Когда Флора вышла из кареты, то сразу же увидела деда. Он широкой походкой шел к ней навстречу, протягивая руки. Сердце ее дрогнуло, она поняла, как ей не доставало общения с родными людьми, как она соскучилась за дедом.
– Флора, наконец-то ты приехала! – Игнат Петрович обнял внучку за плечи. – Совсем вы забыли старика, и ты, и Богдан, - голос Борщевского дрогнул от волнения.
– А где Богдан? Он куда-то поехал?
– Подался странствовать, как и ты. Ты – на запад, он – на восток. Аж в Китай поеду, дед, сказал. А мне что на старости лет делать в одиночестве?!
Тут к Борщевскому подбежала Валерия и поцеловала его в щеку: - Вот мы и приехали, Игнат Петрович, - весело прощебетала девушка. – Где мы только не были, а все равно тянуло на родину.
– Сороки вы мои, лягушки-путешественницы. Наконец-то вспомнили обо мне и вернулись в Яблунивку. Как я соскучился за вами, - сказал Игнат Петрович и пригласил гостей в дом…
– Иван, скажи мне, как они себя вели в дороге?
– с нарочитой серьезностью спросил у Хмеля хозяин дома, когда уже все сидели за столом и подняли бокалы с вином за приезд.
– Да они чуть не раскупили товар во всех парижских магазинах. Целый ворох одежды накупили, едва все в дорожные сундуки поместилось.
– И не все мы скупили, еще что-то осталось, - прыснула от смеха Валерия, не сводя с мужа счастливых глаз.
– А что, в дороге прошло все без приключений? – поинтересовался Борщевский. – Не встречались ли вам лихие люди, разбойники?
– Путешествие прошло нормально, дед, - сказала Флора. – Мы встретились с многими людьми, увидели многие города и страны.
– Иван, вот ты мне скажи как мужчина мужчине, чем тот Париж лучше Киева, или скажем, нашей Яблунивки? – спросил у Хмеля Борщевский, подливая тому вина в бокал.
– А ни чем! Всюду такие же люди живут, как и у нас. Только вот скажем, немцы, так те такие аккуратисты, им надо, чтобы всюду идеальная чистота была, клумбы с цветами у каждого дома, и чтоб чисто было, даже на скотном дворе. Поляки пыхатые, цену себе в базарный день не сложат, все свою Речь Посполитую вспоминают, когда они в Европе хозяевами были. Французы чересчур привередливы в еде, им подавай разных разносолов, названий таких я сроду не слыхал. Скажем, есть у них такой салат, называется оливье. Или подавай им на стол трюфеля.
– А это что еще такое? С чем его едят? – спросил Борщевский.
– Трюфеля, Игнат Петрович, это такие грибы.
– Тю! Я думал, Бог весть что, - разочарованно сказал Борщевский. – А это, значит, грибы, как наши опята или лисички.
– Нет, трюфеля – это не обычные грибы, растут они под землей.
– Так как же их сыскать под землей-то?
– Для этого у французов есть специально обученные собаки. Они-то и находят грибы под землей.
– Чудеса! Чего только на свете не бывает, - сказал Борщевский и довольно посмотрел на собравшихся. – А вы, гости дорогие, ешьте нашу еду – русскую. Все, что Бог послал.