Бал-маскарад
Шрифт:
– Но откуда орден у Дашкова? – недоумевала императрица. – Он что отличился в русско-турецкой войне?
– Нет. Он отличился на амурном фронте. Он мастер адюльтера, - смеясь проговорила Красновская, вспоминая все похождения молодого Дашкова.
– Мне, кажется, и тут Нарышкина руку приложила! Это просто возмутительно! – грозно сказала Мария Федоровна и с силой сжала веер в руках. Дорогой веер, не выдержав царского гнева, тут же сломался.
– Действительно, что это за мода, ордена раздавать разным молодцам, Дашков не военный и чиновничьего
– А я не удивлюсь, если у Дашкова или у этого незнакомца, что снова пригласил на танец Нарышкину, и голубая андреевская лента скоро появится, - самоуверенно заявила Красновская.
– Мне жаль, что мой сын в отъезде, - грустно сказала императрица. – Жаль, что он сейчас не видит некоторых своих подданных. – Татьяна Романовна, позовите ко мне обер-церемониймейстера, я хочу сделать некоторые распоряжения относительно бала!
Татьяна Романовна поспешила выполнить повеление.
– Смотрите, кажется, Давыдов уже позабыл свою пассию княжну Флору, - сказала Ольга Георгиевна, увидев среди танцующих гусара.
– Быстро же он забыл Флору, - сказала Красновская. – Так лихо отплясывает мазурку с барышней Натали Керн!
– Ну, уважаемая Анна Петровна, ваша Флора сама во всем виновата, - возразила Анна Михайловна. – Кажется, она сама отказала Денису Давыдову. – А он сгоряча кинулся бить турков. И говорят, его гусарский полк отличился в боях с неприятелем. Давыдов был представлен к награде.
– Сейчас он в отпуске, - сказала Ольга Георгиевна. – Он недавно был у нас в гостях, знаете, они приятели с моим мужем, однокашники. Денис говорил, что был ранен, он только что из госпиталя.
– Он был в госпитале! – ужаснулась Анна Петровна,- Давыдов был ранен, а Флора, наверное, ничего не знает.
– Небось, княжне Флоре сейчас не до бравого гусара, - Мария Федоровна пристально посмотрела на Красновскую. – Вы, Анна Петровна, говорили мне, что она путешествует по Европе.
– Да, они с Валерией были в Киеве. Флора заезжала к своим украинским родственникам. Очень хорошо их там приняли дед и брат.
– У Флоры есть брат? – удивилась Ольга Георгиевна.
– Да, представляете, есть брат Богдан. Потом девочки поехали в Варшаву, затем посетили Австрию, так за несколько месяцев добрались в Париж.
– В Париж?! – почти в унисон спросили императрица и фрейлина Татьяна Романовна, которая была ее доверенным лицом. Они понимающе глянули друг на друга. /Мария Федоровна знала, что сын инкогнито отправился во Францию. В Париже состоялась встреча двух императоров Александра I и Наполеона. Но о том, что ее сын должен был встретиться во французской столице со своей любовницей княжной Флорой, Александр не сообщил матери./
– А откуда вы, Анна Петровна, знаете, что Флора и Валерия были во Франции? – спросила Анна Михайловна.
– А почему бы мне не знать, если моя дочь прислала мне письмо из самого Парижа, - обиженно ответила Красновская.
– Уважаемая Анна Петровна, дайте мне это письмо почитать, - попросила мать
– С радостью, но …сегодня утром я отдала письмо мужу. Он тоже удивился, что наши барышни так далеко заехали, якобы собирались погостить у родственников под Киевом, а очутились в республиканской Франции. Мой Иван Михайлович говорит, что там неспокойно. Наполеон и его приверженцы вместе с министром Фуше расправляются с неугодными. Людей хватают прямо на улицах города и бросают за решетку, а некоторых расстреливают или вешают, - шепотом досказала Красновская. От подобных новостей ей становилось жутко.
– Голубушка, вы все перепутали, - сказала Татьяна Романовна. – Революция, действительно, произошла во Франции, и там был террор, даже казнили короля и королеву, но это случилось десять лет тому назад.
– Ах, бедная королева Мария-Антуанетта! Она погибла напрасно. Ради чего, спрашивается? Чтобы освободить дорогу диктатору Наполеону, - в сердцах воскликнула Анна Михайловна. От переживаний тучной фрейлине стало дурно. По лицу ее разлился красный румянец, она стала задыхаться от нехватки воздуха. У Анны Михайловны было больное сердце.
Все всполошились. Фрейлины засуетились возле больной, предлагая помощь. Ее тут же усадили в кресло. Красновская с усердием начала обмахивать Анну Михайловну. Кто-то подал стакан воды. Мария Федоровна распорядилась послать за доктором. Он уговаривал больную покинуть залу, но та отказалась, решив остаться до конца. Любопытство взяло верх.
Как только Анне Михайловне стало лучше, неспешная беседа возобновилась, войдя в прежнее русло.
– Ну, слава Богу, вам стало лучше! – сказала Мария Федоровна.
– Голубушка, Анна Михайловна, что же вы нас так пугаете. Мы все переполошились.
– Ах, ваше величество, мне уже намного лучше, - сказала фрейлина. – Не стоило так переживать из-за меня. Я такая мнительная, стоит мне услышать про заговоры, смуту или революции, мне сразу становится дурно.
– Но, любезная, не стоит волноваться по пустякам. Нам революции не страшны. У нас в стране нет заговорщиков и недовольных.
Знаете, эта революция, как зараза, как чума, может перекинуться от одной страны к другой, - тихо, как будто чего-то опасаясь, сказала Красновская.
– Хватит об этом говорить! – властно топнула ногой царица. – Скажите, Анна Петровна, а что Валерия больше ничего не написала в письме? Может быть, есть еще какие-то новости.
– Есть, - Красновская поднесла руку вверх, хотела треснуть себя по лбу, и вовремя опомнилась, вспоминая, где находится: - Новость есть, и очень хорошая. С этой политикой я даже забыла вам рассказать, уважаемые дамы…
– … что рассказать? Не мучайте нас, говорите, - попросила Анна Михайловна.
– Моя Валерия вышла замуж в Украине, пишет, за какого-то Ивана Хмеля.
– Хмель, Хмель, - не припоминаю такой фамилии, - сказала Татьяна Романовна, - К какому роду он принадлежит?
– Не знаю, - развела руками мать. – Дочь говорила, что приедет, все расскажет.