Балкон напротив
Шрифт:
— Лена идет на рекорд! — пошутила Ритка. С утра у меня не было аппетита, и даже Риткин воздушный профитроль лежал в желудке тяжелым грузом.
— Не приставай к Лене, у нее сегодня ПМС, — сказала Маринка.
— Аааа, — понимающе произнесла та.
— А я знаю, что поднимет нашей Леночке настроение! — прощебетала Софочка, кивнув в сторону входной двери.
— Ой, Ленка! Твой таракан усатый ползет! — шепнула Ритка и вернулась к работе.
В дверном проеме показалась голова Виталика. Он заведовал складом готовой продукции вырезного цеха, который я, как бухгалтер, ежемесячно калькулировала.
Виталик был мужчиной скромным и неразговорчивым. Он тихо, будто хищник на охоте, подкрадывался сзади. Загадочно улыбался, шевелил усами и молча кивал всем девчонкам. Ритка, самая шустрая из нас, всегда его подкалывала. На что Виталик хмурился и опасливо прикрывал усы ладонью.
— Виталик, давай поспорим на твои усы! Если Софочка выйдет замуж до нового года, то ты сбреешь их налысо? — била Ритка по самому больному и Виталика, и Софу.
— А ты у нас самая умная? — нараспев отвечала Софочка. — Чего тогда детей не рожаешь? Тик-так-так-так…
Все знали, что Софочка давно ходит в невестах. На ее безымянном пальце сияло маленьким бриллиантом помолвочное кольцо. Как в иностранных фильмах, с соблюдением всех традиций, далее полагалось надеть поверх него обручальное. Но Софочка не спешила. Ходили слухи, что не торопится жених. Мне не было дела до личной жизни коллеги, а болтовне в обеденный перерыв я предпочитала хорошую аудиокнигу.
Ритка, в отличие от нас, перешагнувшая тридцатилетний рубеж, обзаводиться «спиногрызами» не спешила. По ее словам, не желая портить фигуру и нервную систему. Ходили слухи, что виной тому проблемы со здоровьем. Но мне, опять же, не хотелось копаться в чужом «белье». Хоть бы свое разгрести!
— Ой, — притворно вздыхала Рита в ответ, — как представлю, что работоньку родную придется оставить на целых девять месяцев… Так аж дурно! — схватившись за сердце, восклицала Ритка.
— Девочки, не ссорьтесь, — примирительно говорил Виталик и доставал из кармана традиционную шоколадку с изюмом и орехами. Несмотря на постоянные подколы, все, в том числе и Ритка, любили Виталика. Он каждый свой приход оставлял на столе шоколадку, помнил о днях рождения. А на 8 марта вручал нашей дружной четверке по маленькой коробке конфет.
Сейчас тот незначительный инцидент, на время очернивший нашу теплую дружбу, остался в прошлом. И Виталик постепенно обретал дар речи. В самом начале нашего сотрудничества скромный и тихий коллега внезапно начал проявлять себя с другой стороны. То за локоток возьмет, то за плечи приобнимет. Я не придавала значения, списывая все на особенности характера. И затрубила тревогу лишь в момент, когда вконец обнаглевший Виталик однажды положил руку мне на колено. Первое, что хотелось сделать — влепить ему затрещину посреди бухгалтерии. Но я сдержалась! И отправила на почту деловое письмо. В котором сетовала на свою улыбчивость, неверно
Дальнейшие пару месяцев Виталик ходил тише воды, ниже травы. Бывало, вернувшись к рабочему столу, я находила ровную стопку формата А4 и… шоколадку, деликатно спрятанную между листов.
Впервые за долгое время я, своим трудовым настроем, сумела впечатлить даже Евгению Борисовну. Та просияла, увидев аккуратно оформленный реестр договоров.
— Леночка! Молодец! — Женя вдохновенно крутила в руках принесенный мною документ, любуясь им со всех сторон. — И цветом выделила! Тааак! Давай подложим его в папочку.
Она встала, и, покачивая бедрами, поплыла к любимому шкафчику. Где, ровными рядами разноцветных корешков, мостились папки с реестрами, графиками, списками и прочей особо важной документацией.
— Лена, ты внесла себя в график отпусков? — отвлекшись от созерцания пестрых полк, спросила Женя.
Я отрицательно покачала головой.
— Ну, так внеси! — продолжила она. — Наша Рита, — с этими словами Женя бросила недовольный взгляд в сторону моего «курятника», — поставила себя на июль! Губа не дура!
Она обошла стол вокруг и, открыв верхний ящик, достала пачку зефира.
— Угощайся! — предложила дружелюбно. — Ну что, отпустим ее? — в полголоса сказала Женя, взглянув на меня.
Я, замешкалась и пожала плечами. Затем взяла одну зефирку.
— Думаю, да! — ответила я, будто бы от моего мнения, и в самом деле, что-нибудь зависело.
— Ну и славно! — великодушно кивнула Женя и уселась за стол. — Тебе остается только июнь. Или сентябрь, — покачала головой она. — Выбирай!
«А мне-то что?» — вяло размышляла я, возвращаясь на рабочее место. «В деревне хорошо в любое время года. А мне теперь только там и коротать свой отпуск. На море ехать не с кем, Верка, наверняка, махнет на курорт со своим Серегой. Оно и понятно!».
Я представила, как буду рвать ягоду с куста; лепить большие, размером с ладонь, вареники со смородиной; любоваться лилиями в дедушкином палисаднике. «Конечно, в июле было бы лучше! Но Ритка заслужила, она трудится, замещая нас всех, пока мы греем пузо на морской гальке. А в прошлом месяце, без ее помощи, мой баланс рухнул бы, как спичечный домик».
Домой я вернулась все с той же равнодушной «миной». Мама дивилась отсутствию аппетита. А, когда я отказалась от любимых макарон с сыром, и вовсе забила тревогу.
— Леночка, ты часом не простыла? — потрогала она мой лоб. — Или отравилась чем? Чем вас на работе кормят? Небось, просрочкой!
Я скривилась, будто лизнула лимон, и отмахнулась от маминых вопросов. На улице было еще светло, солнце лениво сползало за горизонт, оставляя на небе разводы желто-розовых облаков. Я вышла на балкон и громко чихнула. Ласточки, испугавшись, бросились врассыпную. «Может и правда, простыла» — озадаченно потрогала я свой лоб.
Потом, глубоко вздохнув, по привычке взглянула на соседний дом. …И оторопела! На знакомом балконе мелькнула, и скрылась за дверью фигура. Но не мужская… Я протерла глаза: «быть может, меня настигли галлюцинации? От долгого смотрения в одну точку!».