Баллада о кулаке (сборник)
Шрифт:
Без четверти двенадцать Олег спустился ко мне, а ровно в полночь (это ж надо, минута в минуту!) на улице просигналило заказанное заранее такси.
Помело подано, айда на Лысую гору!
Вот что мне всегда нравилось в получении книг из страны Сибири — так это поездка по ночному городу. Особенно в такое славное время года, в конце весны. Машин нет, прохожих нет, тишина — только наши шины шуршат по асфальту, а за окнами, вместо дневной гари и копоти, благоухают цветущие каштаны. Лучи фар — объемные, почти материальные — небрежно ощупывают дорогу и сразу скользят дальше, вперед, вперед! Теплой желтизной наливаются, вспыхивают и, мелькнув, гаснут позади старые фонари (не эти, новомодные, дневного света — им бы только глаза резать!). Ветер посвистывает в открытом окне, прохладно и упруго касаясь щеки невидимыми пальцами…
А вот уже и не посвистывает.
Не касается.
Исчез куда-то.
— Димыч, очнись, приехали!
— Что, уже?
— Уже.
Действительно. Вот она, привокзальная площадь. Декабристами на Сенатской, плотным каре выстроились ряды машин, водители в ожидании клиентов попыхивают красными угольками сигарет, неторопливо болтают о чем-то своем, сугубо шоферско-таксистском. На больших электронных часах, укрепленных на фронтоне здания вокзала, горит «12.14».
— Вас обождать?
— Не надо.
Конечно, не надо. До прибытия поезда — полчаса без малого, если не опоздает, а он опоздает всенепременно…
— Ты гляди — Ленчик!
Гляжу, как и просили. Действительно, подсвеченную фонарями привокзальную площадь деловито пересекает знакомая фигура, белея свежим гипсом на левой руке. Воистину Харьков — большая деревня: приехать в первом часу ночи на вокзал — чтобы наткнуться на старого приятеля!
Называется: «Где бы еще встретились?!»
— Привет, Лень!
— О, здорово! Какими судьбами?
Ленчик тоже не слишком удивлен — как и мы, он давно привык к подобным встречам.
— Да вот, передачку с поездом встречаем… А ты?
— А я с дежурства возвращаюсь.
Я вспоминаю, что фирма, где служба Ленчика «и опасна, и трудна», расположена неподалеку, на Конторской; да и живет он в двух кварталах отсюда.
— Поезд-то во сколько?
— В ноль-сорок.
— Так давайте я с вами прогуляюсь. Спать все равно не хочется…
Радостно киваю.
Гуртом и батьку бить легче, не то что время коротать.
Перрон встретил нас гулкой пустотой, одинокими фигурами коллег по несчастью, полуночников-встречающих; и еще — закрытым наглухо буфетным киоском, который, судя по надписи, брал перед народом обязательство работать круглосуточно.
Буфет нам был не нужен, но — дело принципа.
Олег с Ленчиком отошли чуть в сторону и принялись обсуждать какие-то изменения программы в группе инструкторов-стажеров, а я достал сигареты и закурил. Дела сэнсейские — не про меня. Ленчик же не влазит с советами, когда мы при нем свои сюжеты обсуждаем! Ленчик умный, и я умный, и Олег тоже ничего, а вокруг… нет, не так. Ошибочка вышла. Ленчик дурак, и я дурак, и Олег дурак круглый-нешлифованный, а вокруг сплошные умницы-разумницы табунами бегают. Во всем разбираются, куда пальцем ни ткни! — в медицине они патологоанатомы, в литературе гоголи-моголи, в политике канцлеры-премьеры… Про «кулачный бой» я даже не говорю, здесь каждый — Ван Дамм. И вам, значит, дам, и нам дам, и по мордам, и по-всякому. Влезешь, бывало, в сеть (причем в литературные конференции, не в спортивные!) — и взгляд сам спотыкается о свежую мудрость поколений типа:
«Для противостояния вооруженному противнику вполне достаточно пяти-шести лет занятий любым из боевых стилей либо трех-четырех лет в одной из энергетических школ; так что любой, дошедший до уровня «Advanced» …»
Очень хочется взять себя в руки. А еще взять в руки… нет, не топор. Я все-таки не убийца виртуальных трепачей, да и лавры Раскольникова меня не прельщают. Возьмем, для вящего примера, ручку от швабры. Толстую такую ручку, лучше дубовую. И попытаемся сим весомым аргументом доходчиво объяснить автору мудрых строк: великий и могучий уровень «Advanced»— это в компьютерных играх, где всегда можно перезагрузиться после неудачного противосидения или противолежания; да еще в тусовке для лысых орлов, птиц не столь редких, как утверждает Красная книга.
О боги мои, яду мне, яду!
Дусту мне, дусту!..
Пять-шесть лет… срок, реально годный лишь для противостояния совершенно конкретному противнику, вооруженному самомнением и гордыней. Самому себе. Сумеешь победить, сумеешь понять, как мало ты знаешь-умеешь и как это здорово, потому что впереди непочатый край работы… «так что любой, дошедший до уровня «Advanced» …»
«У-у-у, повбывав бы!» — как в старом анекдоте.
— …Поезд номер пятьдесят четыре Владивосток — Харьков по прибытии опаздывает. Время прибытия будет сообщено дополнительно. Повторяю…
Ну вот, накаркал!
Я щелчком отправляю окурок «Данхила» на рельсы.
— Пошли внутрь, на второй этаж. Там это… которое «У Галины». Наверняка открыто.
Эх, если б знать, сколько нам тут торчать придется?..
Народу «У Галины» было раз-два и обчелся. Но, по крайней мере, здесь светло и уютно. Кофе, сваренный в керамической джезве, оказался на удивление неплохим — крепкий, горячий и в меру сладкий. Ленчик вместо кофе взял яблочного соку и теперь неодобрительно наблюдал, как мы с Олегом гробим свое здоровье «черным ядом». Ленчик у нас человек широкой души, он не только к своему здоровью относится бережно. Наблюдать безответственность других он тоже не любит.
Но обычно молчит.
Красноречиво так молчит, деликатно.
— Ишь, расселись, будто у мамки на пирогах… Кофий хлещут, а прибраться и не дадут!.. Совсем бабку замордовали…
Да слышим мы, слышим!
Вот она, «Родина-мать зовет!» — решительная бабулька в синем халате уборщицы и со шваброй наперевес. Вот кого бы на сетевых «знатоков» напустить — чтоб она их шваброй, шваброй, как тараканов!
Увы, пока что приходится ретироваться нам. Однако вскоре бабулька с бормотанием «Ходют тут, ходют, топчут, насерут да пойдут, а ты мети…» добирается и до резервных позиций командования. Посмеиваясь, мы возвращаемся обратно.
Прямо в объятия (к счастью, фигуральные) дядьки-бомжа — деловито оглядевшись по сторонам в поисках пустых бутылок и не обнаружив таковых, дядька хромает в нашу сторону.
— Мужики, трубы горят! Дайте на пиво — сколько не жалко! Другой бы врал, что на хлеб, — а я честно говорю!..
Честная наглость бомжа вознаграждается горстью мелочи. Деловитая благодарность, пересчет пятаков и гривенников — и дядька радостно спешит к стойке, разом забыв про хромоту.
Пускай его поправляется.