Баллада о Сандре Эс
Шрифт:
За дверью меня ждала Агнес.
— Бедняжка, ты заболела?
Покачав головой, я ответила, что все в порядке.
— Если это грипп, то лучше иди домой, — серьезно посоветовала она. — Вдруг ты нас заразишь! А у стариков здоровье слабое, ты сама знаешь.
— Я не больна, — повторила я, теряя терпение.
— Но я слышала, как…
— Может быть, я отравилась, Агнес.
— Или нервничаешь, да? — заговорщически прошептала старушка. — Ты
Из кожи вон лезет, лишь бы собрать побольше сплетен! Меня вдруг охватила ярость:
— Если меня еще раз вырвет, то, надеюсь, на вас!
40. Приемные часы
Весь день Юдит пролежала в постели, уткнувшись носом в стенку. Даже когда пришли сыновья, не обернулась. Поставив вазы с цветами на тумбочку, они тихонько вышли из комнаты. Что они знали о своей маме? Может быть, не так уж и много. Мне было жаль их.
— Я передам ей, что вы приходили, — сказала я, надеясь, что это их утешит.
— Может, она заметит цветы, — произнес один.
— Маму всегда было трудно понять, — добавил другой.
— Иногда она уходила из дома, не сказав, когда вернется…
— … и куда направляется.
Харри смотрел на брата. Обо мне они как будто и забыли.
— Помнишь коробку, которую она хранила под кроватью?
— А ту сумку, которую нам не разрешалось открывать?
— У нее всегда были тайны.
— Мы, наверное, никогда не узнаем, кем она была на самом деле.
Роберт смущенно улыбнулся, вдруг вспомнив, что я стою рядом, и взял меня за руку.
— Но она была хорошей мамой, вы не подумайте плохого.
— А как она рассказывала сказки…
— «…и тогда папа-медведь зарычал: “Кто съел мою кашу?!”»
— Ей бы в театре играть. У нее актерский дар.
— «…а медвежонок заплакал: “Кто-то спал в моей кроватке!”»
Братья так развеселились, что решили не дожидаться медлительного лифта. Спускаясь по лестнице, они продолжали изображать трех медведей и вспоминать детство.
41. Какао со взбитыми сливками
Он ждал меня в кафе при санатории. Высокий довольно худой мужчина в светло-бежевом пиджаке. На столе перед ним стояла пустая кофейная чашка.
После я задумалась, почему сразу узнала его среди остальных стариков, которых в этом кафе было множество. Наверное, потому, что он единственный не казался стариком.
— Я плохо ориентируюсь в городе, — пояснила я, понимая, что заставила себя ждать.
— Да еще и эта отвратительная погода! Тебе обязательно надо выпить какао со взбитыми сливками.
Я улыбнулась, и он без труда встал из-за стола, решив, что я согласна. Опираясь на трость, Бенгт Мортенсон направился к прилавку и вскоре вернулся с подносом, на котором нашлось место не только чашке какао, но и булочке с корицей.
— Ты, похоже, сильно замерзла, — сказал Бенгт Мортенсон, усевшись на стул. — Пей, пока не остыло, а потом все расскажешь.
Я чувствовала на себе его осторожный взгляд. Обычно меня раздражает, когда за мной наблюдают, но его взгляд мне даже нравился.
Бенгт Мортенсон терпеливо ждал, когда я доем булочку. Я отламывала по кусочку, двигаясь от мягкой середины к хрустящему краю. Что я собиралась спросить? Любил ли он Юдит? Но ведь не для того же я ехала сюда, чтобы по-шпионски проверить, правду ли она рассказала?
— Как она?
— По-разному. Иногда бодрая. Однажды вечером даже собралась пойти на танцы. Вы с ней, кажется, много танцевали?
Бенгт Мортенсон тихонько рассмеялся, а потом вдруг смутился, как будто испугавшись своей откровенности.
— А иногда до нее совсем не достучаться. Хочет, чтобы ее оставили в покое.
— Давно ли ты там работаешь?
— Две недели.
— И вы… ладите?
Мне показалось, что он хотел спросить что-то другое: взгляд скользнул и неуверенно забегал по сторонам.
— Ты ведь не сказала ей, что поехала на встречу со мной?
Я покачала головой, и он спросил тем же робким голосом:
— Что она тебе рассказала?
Я стала сгребать крошки на столе. Мне вдруг стало неуютно. Как будто, разговаривая с Бенгтом Мортенсоном, я предавала Юдит. Он снова засмеялся, как-то нервно.
— Послушай, а вдруг мы говорим о разных Юдит? Вот какая она была, когда мы встретились…
Он достал фотографию из кармана пиджака. Черно-белую. Женщина и мужчина на скамейке в парке.
— Вы тут очень похожи на себя, — сказала я. — Юдит сильно изменилась. Хотя, конечно, сразу видно, что это она, — поспешила добавить я.
— Это наша последняя встреча. По крайней мере последняя перед тем, как она разорвала помолвку.
Я внимательно посмотрела на фото. Юдит улыбалась, Бенгт обнимал ее за плечи. Все как положено. И кто-то смотрел в видоискатель фотоаппарата.
— Кто вас снимал?
— Я попросил прохожего. Фотоаппарат, конечно, был мой. Мы часто встречались в том парке. Сидели на той скамейке. Это было наше место. Не помню, чтобы нам хоть раз было холодно. Мы сидели, не обращая внимания на то, что творилось вокруг… А времена были беспокойные.
— Вы, кажется, многого не знаете, — произнесла я, не поднимая глаз. — Рассказывала она вам, например, о том, что было написано на витрине магазина однажды вечером, когда она вернулась домой?