Баллада о Сандре Эс
Шрифт:
— Простите, — пробормотала я.
Юдит кивнула и закрыла глаза.
— Береги себя, Эс. Самое трудное всегда приходится переживать в одиночестве.
— Как, например, вам с Ребеккой?
Юдит не ответила. Я повесила голубое платье на вешалку в шкаф, пожелала спокойной ночи и ушла.
27. 7:30
По дороге домой я заметила, что рассказ Юдит Кляйн не идет у меня из головы, как будто она сидит рядом со мной в метро. Я так и видела, как они с Бенгтом танцуют ночью в магазине и кружатся, кружатся… Меня снова затошнило. Я
Выйдя на станции, я позвонила домой. Вокруг сновали люди, спешащие на работу, у меня одной времени было хоть отбавляй. Голос Софии доносился издалека. Она тоже спешила на работу. Я не стала спрашивать про Себа, она сама бы сказала, если бы он позвонил. Мы в разных мирах. Наконец-то.
28. Воскресенье
В воскресенье у меня был выходной, целые сутки. Что с этим выходным делать, я не представляла. Целые сутки в пустом доме, облепленном строительными лесами, — от одной мысли мне делалось плохо. Больше всего мне хотелось остаться на работе, но если бы я сказала Мари, что не хочу брать выходной, то она заподозрила бы неладное.
Я решила проспать полдня, а остальное время проваляться перед телевизором.
К вечеру до меня дошло, что можно и прогуляться. Почему бы и нет, гулять я могу и одна.
На улице было серо и слякотно. На расстоянии и дом, и строительные леса скрылись в густом тумане. Я шла вдоль канала и смотрела, как в домах загорается свет. Кое-кто уже выставил рождественские подсвечники, хотя до Рождества было еще далеко. Потом я увидела девочку, которая сидела у окна на первом этаже и мечтала. Где же я видела такой взгляд? Тут я вспомнила фотографии в комнате Юдит и Ребекку, которая утонула. Девочка в окне заметила меня и помахала рукой. Я помахала в ответ, и она засмеялась. Здорово, что ребенка так легко рассмешить.
Через некоторое время я решила, что прогулка затянулась, и уже повернула было домой, как вдруг заметила неподалеку небольшой участок, огороженный и захламленный. Голые деревья, украшенные цветными гирляндами. И это в ноябре. По верху ограды тянулась колючая проволока, за ней виднелись домики на колесах и что-то вроде сараев. Похоже на заброшенный кемпинг, только вот откуда светящиеся гирлянды? Возле одного вагончика сушилось белье, рядом стоял припаркованный микроавтобус — хорошо мне знакомый. Мне не хотелось просто стоять, уставившись на него, но и уходить не было желания. С одной стороны, это запустелое место в ноябрьском тумане выглядело ужасно тоскливо, с другой — желтый свет в окошке домика на колесах казался таким… человечным. Теплым. Там были люди, там не было одиночества.
Стоя за сеткой ограды, я и сама не знала, чего жду. Наконец дверь вагончика открылась, и оттуда вышел один из поляков с ведром в руках. Вслед за ним струились музыка из приемника и запах кофе. Парень набрал воды из крана, торчащего из земли. Я испугалась, что он меня заметит: не очень-то хотелось, чтобы он увидел, как я шпионю за оградой. Как будто мне нечем заняться, кроме как торчать возле их жилья. Так что я пошла прочь, и он, конечно, сразу меня заметил и стал звать и махать рукой. Я помахала в ответ и сделала вид, что случайно проходила мимо. Парень с ведром повернулся к вагончику и позвал Марека. Тот вышел в растянутых трениках и клетчатой рубашке, прямо как из каталога «Магазин почтой» пятидесятых годов.
— Хочешь кофе? — крикнул Марек.
Зачем отказываться? Меня, прямо скажем, не заваливали приглашениями зайти на кофе и пообщаться.
Но атмосфера внутри была какая-то натянутая. Домик на колесах, в котором полно поляков. Я быстро выпила кофе. Эти парни как будто чего-то ждали. Я спросила, почему они живут в вагончике. Марек пожал плечами и усмехнулся.
— Мы приехали работать. Потом вернемся в Польшу. Мы деньги зарабатываем.
— Понимаю, — сказала я, хотя на самом деле ничего не понимала. Почему они все-таки живут в вагончике?
— Мы вроде нелегалов, — пояснил Марек, как бы извиняясь. — Мы дешевле, чем шведские рабочие.
— Значит, вас в любой момент могут выслать?
— Да. В любой момент.
— Но у вас ведь есть начальник — или вы сами приехали?
— Начальник у нас есть, — кивнул Марек. — Настоящий босс. — Остальные парни беспокойно заерзали, как будто не хотели, чтобы Марек рассказывал мне об этом «боссе». Атмосфера стала еще более натянутой, и Марек предложил подвезти меня домой. Я ответила, что лучше пройдусь пешком, но, выйдя на улицу, тут же пожалела об этом. Канал, прежде окутанный туманом, теперь лишь слегка поблескивал в темноте среди деревьев, а фонари светили редко-редко. Но я все же решила пойти одна.
— Ладно, — сказал Марек. — Увидимся. — Он быстро захлопнул дверь вагончика, чтобы не впускать внутрь ноябрьскую сырость. За дверью тут же раздалась брань. Ясное дело, остальные парни боялись, что я сдам их полиции, и их вышлют из страны.
Я уже почти дошла до подъезда, как вдруг услышала шум мотора за спиной.
29. Пицца
Марек открыл окошко у водительского сиденья микроавтобуса и улыбнулся:
— Ты голодная?
— Наверное. Ага, голодная.
— Любишь пиццу? Я знаю, где лучшие пиццы в мире!
Заброшенный темный дом или теплый микроавтобус и сочная пицца — выбор прост. Я села рядом с Мареком. Он переоделся, и от него приятно пахло. А моя мокрая куртка, наверное, воняла псиной. Я сняла ее и бросила на заднее сиденье.
Мы ехали не в город, а, наоборот, еще дальше на окраину.
— Далеко ехать?
— За минуту доедем, — спокойно ответил Марек и включил радио.
На всякий случай я запоминала названия станций метро, мимо которых мы проезжали, но вообще-то мне не было страшно. В случае чего я смогу себя защитить. Мне не раз пригождались приемы, которым нас учили на курсах карате — София записала меня туда в седьмом классе, за что ей большое спасибо. Она учила меня, что надо уметь защищаться. Хотя это не всегда получается. Особенно когда тебя просто бросают. Тогда никакие приемы не помогут.
Марек остановил машину на небольшой площади, возле здания, облепленного строительными лесами. Буква «р» в слове «Пиццерия» погасла.