Баллада ворона

Хамм Эмма

— Но ты тут, рискуешь всем, чтобы узнать, можешь ли снять проклятие, что делает тебя лебедем днем. Королева могла заниматься многим, помогать многим. Но ты решила убежать от этого ради эгоизма. Ты уверена, что не пошла бы по моим стопам, будь наши истории одинаковыми?

Она не была уверена, и от этого Айслинг было не по себе. Рвота подступила к горлу, грозила вырваться из ее рта. Она покачала головой.

— Сними проклятие, Кэрман.

— Зачем? Ты уже сделала выводы насчет меня. Ты уже хочешь назвать меня чудищем, существом, не достойным помощи.

— Я хочу свободы, — ответила Айслинг. — Ты

прокляла свою сестру, и ее жизнь была отнята. Проклятие кончится со мной.

— Нет, проклятие кончится, когда я буду сидеть на троне, как и было обещано мне.

— Ты не будешь сидеть на моем троне, — слова Айслинг зазвенели в комнате, отражались от темных стен и отлетали в них с тысячекратной силой. Ее голос снова и снова заявлял это.

И хоть это должно было испугать Кэрман или заставить ее вздрогнуть, королева-ведьма просто улыбнулась.

— Как думаешь, зачем я звала тебя сюда, Айслинг? Думала, я хотела снова увидеть сестру? Или хотела увидеть, как сильна внучка Бадб? — Кэрман рассмеялась. — Нет, милая. Я позвала тебя, потому что мы — одно, и потому что у тебя нет выбора, кроме как слушаться меня.

— Я не буду этого делать.

— Будешь, хотя тебе не понравится.

Айслинг сглотнула. Кэрман решительно сжимала зубы, знала что-то, чего не знала Айслинг. Это ей не нравилось.

Она заерзала на камне, темная магия сжала ее лодыжки, заставляя сидеть на месте.

— Чего ты хочешь?

— Мы станем едины. Одно тело, но два сильных разума, которые смогут править Подхолмьем так, как нужно. Сильные женщины больше не позволят никому указывать, как должен выглядеть мир.

Дыхание вылетело из легких Айслинг.

— Ты хочешь захватить меня.

— Да.

— Никогда, — она замотала головой. — Я не дам тебе так издеваться над моим разумом и телом.

— У тебя нет выбора, Айслинг.

— Конечно, есть. Это мое тело и мой народ. Ты закована в цепи, или ты давно не озиралась? Это твой мир. И ты никогда не выберешься.

Кэрман приподняла бровь, и Айслинг поняла, что ведьма была сложнее, чем она думала.

— Вопрошающий зверь сказал тебе, что я связана с землей, да? Для этого его лабиринт. Если меня кто-то ищет, он всегда оказывается в лабиринте. Он ждет такую, как ты, чтобы рассказать историю и решить, хочет ли он, чтобы ты меня встретила.

Когда Айслинг не ответила, Кэрман улыбнулась.

— Видишь, Айслинг, ты многого не знаешь в этой истории. Я связана с Подхолмьем: я — Подхолмье. И если ты не позволишь мне захватить тебя и забрать мой трон, эта земля продолжит умирать. Все больше слуа впадет в безумие. И тебе придется убивать их, пока твой разум не сломается, как ветка под моей пяткой. Будет умно просто дать мне править ими.

Айслинг не могла представить, что Кэрман сделает с этой землей. Она уже лишила землю сил, старалась уничтожить мир из-за жалкой ненависти, которой были века. Что она сделает, сидя на троне со всей властью королевы?

Она снова покачала головой.

— Нет, я не буду рисковать будущим с тобой как королевой. Земля может сгнить, но тут еще будет счастливый и живой народ. Я не могу обещать им, что при твоем правлении так будет. Я знаю, что ты подавишь меня. Я не буду собой. Я не смогу влиять на то, что мы делаем и как мы это делаем.

Это будущее было куда хуже

того, что они испытывали сейчас. Айслинг с радостью сидела бы на этом камне и смотрела на свою тетю, не возвращаясь, домой, если бы это уберегло ее народ. Она делала бы так до конца жизни.

Она обещала слуа, что их примут и будут любить. Она не сдастся так просто из-за угрозы королевы-ведьмы.

Айслинг стиснула зубы, мышцы челюсти подрагивали. Она глядела на ведьму, а та смотрела на нее с задумчивым видом.

Кэрман размышляла. Айслинг видела, как шестеренки крутились в голове ведьмы-королевы, значит, еще гора информации вот-вот разорвет ее.

— Нам поговорить о твоем любимом? Я украла первого Короля-ворона. Думаешь, не сделаю этого и с ним? Я еще не прокляла его. Я любила первого слишком сильно, чтобы навредить ему еще сильнее, и те, кто был после него, были уже зверями. Но твой? — Кэрман улыбнулась. — Твой добрый, с хорошим сердцем, и его легко сбить с пути.

— Нет. Он самый верный из всех, кого я встречала.

— Потому что ты ведьма, и тебя обычно презирают, не доверяют и думают, что ты лишь тень в ночи, что украдет их душу. Но он — мужчина, дорогая, и его легко сбить с пути. Даже сейчас он в пути с твоей сестрой, потому что думает, что она хочет спасти его. Что думаешь, ведьмочка? — Кэрман рассмеялась зло и печально. — А если я верну сердце твоей сестры немного назад, во время много лет назад, когда она только привлекла твоего Короля-ворона? Может, в этом и разница нашей истории. Твоя сестра встретила его первой, и он увлекся тогда. Может, тут я ошиблась все те годы назад. Но если я откручу время, твоя сестра снова полюбит его. Думаешь, она собьет его с пути? Он отвернется от тебя, когда она проявит к нему чувства?

Айслинг подавила панику.

— Нет.

— Ты так думаешь, но твой язык чуть не сжался. Возможно, ты не полностью веришь, что он тебе верен? Мужчины не верные, милая моя. Они видят то, что хотят, и берут это. Это наша история и наш путь. Если не веришь мне, посмотри на других женщин, полюбивших не того, и чьи сердца вырвали из их груди.

Огонь в глазах Кэрман вызвал жжение в глазах Айслинг. Она знала, что та имела в виду, но не стала обвинять Брана.

— Ты меня не поняла, ведьма-королева. Я скажу тебе «нет», даже если ты отвернешь от меня его. Ты можешь забрать моего любимого и мою сестру, но я всегда буду идти с слуа, дарг-ду, дуллаханами, зверями, которых прогнали их семьи. Я пережила потерю раньше, переживу еще раз. Забери у меня все. Давай. Я буду стоять с теми, кого считают никем, потому что и меня так звали, и они не будут страдать так, как я.

Ее слова звенели правдой в мавзолее. Кэрман вскинула руки к Айслинг в гневе, ее цепи звенели. Айслинг такого еще не видела.

Женщина двигалась так, словно ненавидела Айслинг. Словно каждая ее клеточка хотела дотянуться до горла, чтобы порвать его когтями, которые вдруг выросли на ее пальцах.

Руки натянулись, мышцы напряглись. Кэрман все еще тянулась к ней, но выдохнула, словно сдалась. Ее голова повисла, покачивалась, тело отклонилось.

И впервые за время в гробнице Айслинг ощутила укол жалости. Эта женщина когда-то была самой сильной ведьмой. Мир преклонялся перед ней, она и ее сыновья могли все уничтожить, и они почти это сделали.